Кровь нуар
Шрифт:
— Первую статью пустим про отца Джейсона и рак. Объясним, что мастер не мог собраться в дорогу так быстро, и потому для моральной поддержки послал с Джейсоном тебя. Такая сентиментальность пройдет на ура.
— А не покажется Жан-Клод слабым в глазах других мастеров?
— Анита, у нас не так много способов опровергать этот слух. Показать, что Жан-Клод великодушен по отношению к своим, — это может создать ему репутацию слабого среди других мастеров, но мы, подчиненные, можешь мне поверить, будем читать и думать: «Вот на такого мастера бы работать. Интересно, как бы мне перебраться в Сент-Луис?» Революции делаются снизу, а сверху очень редко.
— А мы затеваем революцию?
— Способ правления Жан-Клода на его территории можно назвать революционным, Анита. Я не единственный репортер в глубоком прикрытии. Есть нас парочка, что сидят и стонут, какие бы могли дать материалы, если бы не прикидывались нормалами.
Я оперлась на спинку кровати, все еще держа подушку на коленях.
— Наверное, я думала, что ты единственный репортер с таким глубоким прикрытием.
— Нет, есть еще один лебедь, и еще вервольф, и даже тигр один.
— И все вы сумели скрыть, кто вы такие?
— Ага.
— Нелегко вам приходится.
— Скрываться нелегко, это правда. Но куда труднее тем, кто не скрывается, сама видишь.
— Ты прав, — вздохнула я.
— Хотя твоя роль человека-слуги в материалы не попадет. Только ваши любовные отношения.
— Я смотрела в кодексах. То, что я его слуга-человек, не является легальным основанием для увольнения меня с поста федерального маршала, и даже обычного копа, если бы я таковым была.
— Ты хочешь сказать, что я могу это использовать?
— Нет, но я хочу сказать, что дело тут не в законе. Не от него я скрываюсь — от чужого мнения.
— О'кей, я напишу статью о том, как заблуждаются мои коллеги-репортеры, а потом начнем статью про Джейсона. Следующая про тебя, а потом посмотрим, кто еще захочет говорить. Моему редактору это понравится.
— А твоей девушке?
— Вот сейчас после нашего разговора ей позвоню. Трудностей не будет — она в нашей профессии.
— О'кей.
— У тебя усталый голос, — сказал он.
Прислонившись головой к спинке кровати, я ответила:
— Вполне возможно.
— Пойду поймаю редактора и начнем. Вы там поосторожнее, ребята.
— Я всегда осторожна, Ирвинг.
— Если это у тебя называется осторожностью, — засмеялся он, — то будь безбашенной. Наверняка получится лучше.
Мы оба со смехом повесили трубку. Я положила телефон на базу и снова прислонилась к стенке, даже глаза закрыла. Я и правда устала. И даже понять не могла, почему устала.
Кровать шевельнулась. Я открыла глаза и увидела Джейсона, сидящего передо мной, и глаза его были очень близко к моим. Он был все еще голый, потому что, если не считать подушки у меня на коленях, никто из нас о халатах не подумал.
— Мы сделали все, что могли, Анита, — сказал он.
Я выдала ему улыбку, вполне отвечавшую моему самочувствию, то есть то, что можно было бы назвать улыбкой.
— Хотелось бы иногда иметь возможность не делать все, что можешь. Вот чтобы не было кризиса, который надо разруливать.
Он усмехнулся:
— Я тебя понимаю.
Потом улыбка изменилась с обычной на «Я тут придумал одну неприличную штуку…»
— Чего?
В этом одном слове были заложены тонны подозрительности.
Он засмеялся, и лицо его стало вдруг еще моложе, чем было, будто мелькнул Джейсон, которого я никогда не знала, которого чуть не убила Райна, превращая в вервольфа. Джейсон до того, как стал утренним завтраком Жан-Клода. До того, как жизнь его пообтрепалась на краях.
Но смех кончился, и глаза его стали серьезными. Глядели они прямо на меня.
— Лицо у тебя какое-то задумчивое. О чем бы?
Я покачала головой. Десяток мыслей толкался в голове: что я устала, что он выдал репортерам материал, который спалит нашу легенду для его родных, что он чертовски смелый, что я знаю, как ему на самом деле больно, что он мой добрый друг и я хочу, чтобы он это знал. А сказала я вот что:
— Поцелуй меня.
Он на миг опешил, потом улыбнулся, и эта улыбка стоила тщательного выбора слов. Она говорила, что я попросила его. Ardeur не просыпался, а я попросила Джейсона меня поцеловать.
Глава двадцать четвертая
Поцелуй становился все крепче, и наконец Джейсон прижал меня к кровати, и я почувствовала, как растет желание в его теле. Настолько, что я обняла его ногами, и самая его интимная часть вдруг уперлась в самую интимную мою. Джейсон с нервным смехом отпрянул:
— Нужен презерватив.
Я закрыла глаза, на миг смутившись.
— Ну, конечно. Прости, я увлеклась.
Он наклонился ко мне, поцеловал меня быстро, резко, и на лице его светилась радость, что я настолько с ним забылась.
— Жан-Клод задал мне очень мало ограничений, но одно из них — вот это. Незащищенный секс запрещен.
Он снова меня поцеловал, потом соскочил с кровати порыться в багаже.
А я лежала и думала над этим фактом: я так увлеклась, что готова была на незащищенный секс с Джейсоном. Я принимаю таблетки, так что секс, строго говоря, незащищенным не назовешь. Такая осторожная я стала после того, как несколько месяцев назад испугалась, что беременна. И как же я могла стать такой беспечной? Вспомнились слова Ирвинга, что моя осторожность не помогает, значит, пора стать безбашенной. В них дело? Мне просто надоело, что мои самые искренние усилия сделать лучше всегда оборачиваются не той стороной, так чего вообще стараться? Да нет. Просто забылась с красивым мужчиной в постели.