Кровь нынче в моде
Шрифт:
Алекса не желает меня слушать.
— Не рассердилась? — взрывается она.
— Сначала, возможно, да, немного. Однако она попросила меня отвечать на телефонные звонки для нее, пока отдел кадров не пришлет нового секретаря. Вот почему меня так долго не было на рабочем месте. Извини. — Мое объяснение звучит крайне сбивчиво.
— Ты сумасшедшая распустеха. Я нахожусь под большим давлением, Кейт. Новая страна. Новые рекламные агенты. Новые папарацци. Эти правила американского произношения. Человек в моем положении обязан все делать пра-виль-но! Не могу позволить себе совершать
— Извини. Я понимаю, что это, должно быть, трудно для тебя, — успокаиваю я ее.
— Да ты понятия об этом не имеешь. И вы, янки, такие требовательные. Правила поведения здесь более жесткие, чем в Соединенном Королевстве.
Я не совсем понимаю, о чем она говорит, но, кажется, постепенно она смягчается.
— Если ты не хочешь, чтобы я отвечала на телефонные звонки для Лиллиан, я не буду.
— Ты что, хочешь, чтобы меня уволили? — взвизгивает Алекса. — Конечно, в первую очередь ты должна делать именно то, что сказала тебе Лиллиан. — Воздух с шипением выходит между ее зубов. — Ты стихийное бедствие. Я знала это с самого начала. Тебе нельзя доверять. Ты при необходимости будешь отвечать на телефонные звонки для Лиллиан, но все остальное время будешь сидеть в комнате стажеров за своим столом — до конца лета, чтобы не вляпаться еще во что-нибудь. Не утруждайся и не приходи завтра на собрание по поводу конкурса «Тэсти-герл». Для тебя вообще больше не будет никаких собраний. И чтобы я не видела тебя больше разговаривающей с другими редакторами. И точка.
— Но… — протестую я.
— А теперь выметайся из моего кабинета!
Алекса психически ненормальная. Теперь мне это совершенно ясно. Однако мне от этого ничуть не легче. Меня всю трясет. Слезы льются у меня из глаз. Чтобы никто не увидел меня в таком виде, я убегаю в туалет. Там я никогда еще никого не встречала.
Как оказалось, сегодняшний день — исключение.
Аннабел, рыдая, склонилась над раковиной. На ней полосатый кашемировый свитер с коротким рукавом и узорчатая юбка от Тэкун, с завистью замечаю я. На светлой коже ее груди и шеи видны широкие красные полосы.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, судорожно всхлипывая.
— Все хорошо. — Аннабел выпрямляется. — Я зашла сюда, чтобы побыть минутку в одиночестве.
— Но на тебе следы от ударов, — настаиваю я.
— Меня заверили, что такого больше не случится. И вообще, у меня просто аллергия, это скоро пройдет.
С медицинской точки зрения это нереальные ожидания. Можно купировать аллергию с помощью лекарственных средств и медицинских процедур, таких как, например, переливание крови, однако вылечить ее нельзя.
— На что у тебя аллергия?
— На все. На цветочную пыльцу, пыль, косметику. — Она горько смеется. — А прежде чем стать ассистентом Алексы, я работала в отделе косметики. Мои глаза зудят с тех пор, как я начала работать здесь. — В подтверждение она трет свои покрасневшие глаза. Сегодня утром Алекса заставила меня рассортировать некоторые продукты, чтобы отвезти их к ней
— Это ужасно. Разве она не знает, что ты аллергик?
Неожиданно Аннабел настораживается:
— Знает. Но это сложно объяснить. Она думала, что все обойдется.
Она говорит так, будто защищает своего недоброжелателя. Должно быть, я смотрю осуждающе, потому что она, всхлипывая, смеется:
— Не беспокойся за меня. Все в порядке.
Она была груба со мной с той самой минуты, как я начала здесь работать, тем не менее, мне ее очень жаль.
— Знаешь, что тебе нужно? — предлагаю я. — Крем с кортизоном. Надо сейчас же сходить и купить его.
— Нет, спасибо. Если я в таком виде буду спускаться на лифте, кто-нибудь обязательно меня сфотографирует и отправит по электронной почте на блог. Уж лучше я буду чесаться. Эй! — восклицает она. — Это еще один наряд из «Эва фор Эва»?
— Да. — Мне не хочется говорить об Эве. — По поводу крема…
— Слушай. — По ее лицу видно, как она что-то прикидывает в уме. — Хочешь пойти со мной на вечеринку сегодня вечером? Я могу провести еще одного человека.
— Что за вечеринка? — Моя рука замирает на дверной ручке. Я подумала, что Аннабел так мила со мной только потому, что нас никто не видит. Я удивлена — не верю, что она хочет быть замеченной на публике в моем обществе.
— Универмаг «Сакс» празднует возвращение джинсов-«бананов». Ты получишь парочку штанов бесплатно.
Парочку бесплатных трехсотдолларовых джинсов? Она неверно истолковывает выражение моего лица.
— Не беспокойся. У «Сакс» всегда хорошие шмотки. Каждый сезон я получаю от них брюки «Коач». — Она равнодушно пожимает плечами, как будто брюки «Коач» ничего не значат для нее.
«Шмотки», как я уже узнала, — термин, употребляемый редакторами журнала для обозначения лавины бесплатных предметов роскоши, отправляемых им пиарщиками модных фирм. Каждый день вещей прибывает так много, что различные отделы устраивают дешевые распродажи, чтобы избавиться от этого добра. Нина и Рэйчел — фанатки этих мероприятий и без конца хвалятся своими удачными приобретениями.
Вечеринка, на которой раздают джинсы, а приглашенные настолько пресыщены, что их это нисколько не впечатляет, — я снова в шоке. Кроме того, прошлым вечером я уже была в баре и торчала там до полуночи с Джеймсом и Рико. Скорее всего, мне не следует туда идти. Надо как-нибудь поделикатнее отказаться.
— Возвращение джинсов-«бананов»?
Аннабел закатывает глаза и с отвращением вздыхает:
— Знаю! Джинсы сейчас носят в обтяжку!
— Думаю, это слишком преждевременно, — говорю я. — Люди к этому не готовы.
— «Сакс» просто пытается поразить нас. Это раздражает. Но мы же можем просто пойти развлечься.
Я поняла, это точь-в-точь как разговаривать с Сильвией. Это я умею!
Одно дело — болтать модную чепуху, но совсем другое — пойти на настоящую модную тусовку.
— Ну не знаю, — Я пытаюсь придумать хоть какое-нибудь оправдание для отказа. — Я на самом деле не одета для этого.
Аннабел придирчиво осматривает меня.
— Все не так уж и плохо, — говорит она.