Кровь нынче в моде
Шрифт:
Сердцем я с Лиллиан.
Я ныряю под поднятый официантом поднос с закусками. Несмотря на плотную толпу, мне удается оторваться от Аннабел, но я застреваю позади двух женщин, на одной из которых «пижамка» с логотипом «Луи Вуиттон».
— Более десятилетия у всех на виду, а совсем не изменилась! — кричит одна другой.
— Она выглядит точно так же, как в начале девяностых! — соглашается другая. — Я всегда думала, что это благодаря косметике, но это не так!
Я
— «Париж-Хилтон» тоже не стареет, — замечает девушка в «пижамке». — Так же как и Николь Кидман. Знаменитостям это удается.
Работая локтями, я протискиваюсь мимо них к бару, где кажется, еще больше народу, чем в обеденном зале. Какая-то женщина с тщательно уложенными, а-ля горгона Медуза завитками черных волос кричит своему соседу-мужчине:
— Не только в студии! Было еще четыре подозрительные смерти в «Барнис» в этом году…
— Да не четыре, а две! Обычные суициды. Молодые женщины, повергнутые в отчаяние ценой туфель.
— Я слышала, что какая-то женщина вошла в примерочную кабину отдела «Вечернее платье», надела бальное платье от Сен-Лорана и перерезала себе вены на запястьях. Там повсюду была кровь.
— Ты видела фото, дорогая. Кто-то просто сыграл злую шутку, сделав этот снимок для одного журнала, а «Барнис» вчинил иск.
Увидев взмокшего от пота официанта, с трудом прокладывающего себе дорогу сквозь толпу, держащего поднос высоко над головой, я бросаюсь за ним и только таким образом в конце концов достигаю стола, за которым в углу сидит Лиллиан — неподвижная, словно мумия, с ничего не выражающим лицом.
Кристен, Шейн и несколько других редакторов толпятся вокруг нее, пытаясь казаться оживленными. Риз Мэлапин вертится рядом, наблюдая за руководящим составом с очень странным выражением лица — презрение плюс подобострастие.
Нервничая, приближаюсь к столу. Я не знаю, что сделать, чтобы получить приглашение присесть, поскольку никто не обращает на меня внимания, но, к счастью, меня замечает сама Лиллиан.
— Освободите место для Кейт. — Она делает соответствующий жест. — У меня на нее большие планы. Она — мое последнее…
Я присаживаюсь на краешек стула, задаваясь вопросом, что это за планы и что означает это «последнее». При этом чувствую себя весьма счастливой, поскольку мне удалось заполучить место за этим столом.
— Кейт, — говорит Лиллиан, — тебе уже знаком Шейн Линкольн, наш арт-директор.
Рядом с Шейном звезда хип-хопа — Трей, который избегает неловкости, представившись сам, хотя, конечно, это лишнее.
Лиллиан
— Это Ноа Чайлдс, редактор отдела «Красота».
Я киваю и бормочу, что мы с Ноа уже знакомы, сегодня она без нарисованных веснушек.
— Мы с Кейт давно знакомы, — говорит Кристен Дрейн, когда очередь доходит до нее.
Глядя на ее белокурую гриву, можно подумать, что она несколько дней не мылась, — явная реклама Марка Джекобса (дизайнера, а не собаки, естественно). Представленных мне французских близняшек зовут Жозефина и Мари-Катрин (Марика). Они обе кивают, как бы снисходя до меня, но при этом не проявляя дружелюбия и не заговаривая.
Подходит официантка, чтобы принять у нас заказ.
— Еще раз всем по «Кровавой Мэри», — распоряжается Лиллиан.
Ситуация настолько невероятна, что у меня дух захватывает. Или, возможно, виной тому табачный дым от нелегального курения в помещении.
Я опять замечаю в толпе Джеймса. На сей раз он беседует с высокой девушкой с пышными ярко-рыжими волосами до плеч, которая с точки зрения анатомии похожа на вешалку. Мне не нравится, с какой непринужденностью она то и дело дотрагивается до него во время разговора.
Официантка возвращается, неся поднос, уставленный высокими бокалами с красным напитком.
— Знаешь ли ты, Кейт, какой ингредиент обязательно присутствует в «Кровавой Мэри» ресторана «Карнивор»? — спрашивает Лиллиан и торжественно объявляет: — Свежая кровь.
Официантка расставляет бокалы перед каждым из нас.
— Кровь. Ха-ха… — Она шутит? Ну не может же это быть правдой.
Мои сослуживцы расправляются со своими коктейлями, как закоренелые алкоголики. Семь пар подведенных, накрашенных глаз устремлены на меня. Мой нетронутый бокал и я — в центре внимания, причем объект вожделения — именно напиток.
— Попробуй это, Кейт, — предлагает Лиллиан. — Думаю, тебе это очень, очень понравится.
Я хватаю свою «Кровавую Мэри» и пью. Горло обжигает.
— Я совсем не чувствую вкуса крови, — заявляю я.
Всех остальных это забавляет. Выпив коктейль, я начинаю чувствовать себя настолько уверенной в себе, даже безрассудной, что отваживаюсь вступить в разговор.
— Здесь все говорят о «модном убийце», — объявляю я всем сидящим за столом. — Предполагаю, что он один из тех, кто был в «Барнис».
За столом воцаряется мертвая тишина. Я сожалею, что открыла рот, но тут Трей ломает лед молчания:
— Я слышал, что та девушка была найдена в задней части «Джо-паба» и что она была вся в крови и дерьме. — Он кивает с довольным видом.