Кровь обязывает. Книги 1-8

Обатуров Сергей Георгиевич

4.22. Спящая красавица.

* * *

Я охранял свою спящую красавицу целых семь дней. Пару раз приезжал Михалыч, каждый раз он хмурился все сильнее и сильнее. Я, как мог, его успокаивал, сообщая, что моя подопечная находится в состоянии стабильной комы, и у нее не наблюдается никаких нездоровых проявлений физических или ментальных всплесков активности. Провел аналогию со своим состоянием в подобной ситуации. Стал утверждать, что сейчас восстанавливаются утраченные и создаются новые нейронные связи, происходят изменения синапсов, для ускоренной передачи нервных импульсов. Михалыч кивал головой, но тревога с его лица не исчезала. Я его понимал. Ведь он взял на себя ответственность за безопасность всего, что появляется из моего портала, и теперь находился в ситуации, когда от него ничего не зависит. Я предложил ему вывезти нас на какой-нибудь океанский остров, чтобы я мог оттуда эвакуировать нас с богиней в Зангрию, но это не решало проблему, так как та планета была более уязвима, чем Земля. Мы оба, в тяжелых раздумьях садились за стол и разлив бренди из моей фляжки пытались успокоить свою совесть. Михалыч был ответственен за Землю, я, за Землю и Зангрию.

На восьмой день моего заточения на полигоне совпали сразу два события. Во-первых, приехал Михалыч, как всегда в последнее время насупившийся и задумчивый. Сегодня он не задавал мне вопросов, на которые я все равно не знал ответов, а просто молча поставил рюмки на стол. Видно его уже допекла неопределенность. Мы молча разлили бренди и, провозгласив тост за удачное разрешение

нашей общей проблемы, выпили. Мы не смаковали бренди, мы пили его так, как пьют на Руси, на выдохе и всю рюмку. Коньяк огненным сгустком упал в желудок и разлился там разгорающимся пламенем. Сразу потеплело на душе и немного отпустило. Втянув носом воздух, мы еще раз смачно выдохнули, но уже пары алкоголя. Да, забористая штука получилась у короля. Мы уже собирались начать плакаться друг другу в жилетку, когда оба, неожиданно, почувствовали колебание воздуха. Вот это и было, во-вторых. Головы автоматически повернулись к центру источника таких возмущений, и мы синхронно вздрогнули. Потому что в этом месте стали проступать очертания коня, а в следующий момент, перед нами стоял единорог. Михалыч, от избытка чувств только и смог, что выматериться, а я, просто поздоровался с единорогом. Тот мысленно ответил на приветствие, причем Михалыч его тоже услышал. Я предложил единорогу присоединиться к нашему застолью. Да уж, застолье. Две рюмки и фляжка, но единорог не отказался и, приняв человеческую форму, уселся на придвинутый мною к столу табурет. Думаю, на таком приспособлении он еще никогда, за всю свою долгую жизнь, не сидел. Я поставил перед ним такую же рюмку, как те две, что Михалыч принес с собой и налил в нее бренди. Потом повернулся к Михалычу и предложил ему познакомиться со своим потенциальным родственником, так как он является мужем сестры Тиренза. Михалыч встал и протянул руку для рукопожатия. Единорог уже был знаком с такой церемонией от меня, так что руку пожал и сказал, что он рад познакомиться с отцом такой дивной девушки, как Татьяна. Формальности были соблюдены и мы разлили бренди нам с Михалычем и, провозгласив тост за знакомство, опрокинули в себя алкогольное пойло. Единорог только крякнул, когда, повторив за нами все движения, вылил в себя полную рюмку. Единорог, не единорог, а слезу у него пробило. Я срочно полез в карман и достал оттуда соленый огурец и подал его единорогу. Это первое, что пришло мне в голову, когда увидел, что такой объем алкоголя для единорога несколько непривычен. Тот захрустел огурцом, а я подумал, что французы бы застрелились, увидев, чем закусывают хороший коньяк. Но, что сделано, то сделано. Единорог обвел нас все еще слезящимися глазами и, потирая свой живот, в котором разрастался пожар, спросил, что мы такие грустные и задумчивые. Я поведал ему, что перед нами стоит дилемма, как не навредить двум мирам. Ведь если богиня очнется с повреждением психики, то он сам понимает, сумасшедшая богиня может просто разрушить мир, в котором находится. Единорог улыбнулся и успокоил нас. Он прекрасно чувствует богиню, так как это одно из свойств единорогов и, кроме того, она скоро очнется. Сейчас у нее в мозге происходит как бы сортировка полученных знаний, поэтому все резервы организма брошены на обеспечение этих процессов и, оказывается, нужно поблагодарить меня за то, что я догадался обеспечить ее глюкозой, которая благотворно влияет на обеспечение энергией этого, столь длительного процесса. Мы, повеселев, разлили еще по одной и, не говоря ни слова, опрокинули в себя бренди. Единорог внимательно смотрел на нас и, видимо проанализировав технологию, повторил все наши вдохи и выдохи. Как бы то ни было, но вторая рюмка упала в него без последствий. Мы с Михалычем с одобрением смотрели на единорога. Тот поднялся из-за стола и поблагодарил за такую приятную компанию, мы ответили ему тем же. Единорог извинился за то, что должен покинуть нас, так как у него есть срочные дела. Я разлил еще по одной, на дорожку, как у нас принято. Выпили, единорог, отойдя от стола и сменив облик, медленно растворился в воздухе.

После исчезновения единорога Михалыч повеселел и предложил накатить еще по одной, тоже на дорожку. Пока я разливал, Михалыч журил меня за такие знакомства, имея в виду, единорога. Я же, отфутболил его претензии обратно, напомнив, что это же его будущие родственники. Выпили по последней. Михалыч засобирался, вспомнив, что ему нужно работать. Уже в дверях он обернулся и спросил меня, как ему обращаться к единорогу, ведь тот не назвал своего имени. Я только развел руками и напомнил, что и у богини нет имени. Так вот и мучаюсь, единорог да богиня. Михалыч многозначительно хмыкнул и, махнув рукой, вышел к своей машине. Двигатель завелся, хлопнула дверка, и я остался один, если не считать так и не очнувшуюся богиню. Когда звук двигателя затих вдали, в дверном проеме появились два солдата. Одного, Константина, я знал еще по случаю в моей квартире. Кивнув в сторону уехавшей машины тот спросил, чего это начальство не в духе. Я успокоил, пообещав, что с сегодняшнего дня у командира настроение переменится в лучшую сторону. Константин еще немного потоптался на пороге, а потом спросил, нет ли у меня сахара, у них все кончилось, продукты завезут только завтра, а у каптера зимой снега не выпросишь. Я молча пошел в другую комнату, а там напихал в наволочку штук пять банок тушенки, пачку заварки, килограмм сахара, пару булок хлеба и большую банку клубничного варения. Вернувшись в комнату, где меня дожидались солдаты, я вручил Косте наволочку с напутствием вернуть, а то мне влетит от начальства. Костя разулыбался, и клятвенно пообещал, что все будет тип-топ. Парни поблагодарив, двинулись в свою казарму, а я присел на пороге и смотрел им вслед. Все-таки армия почти не изменилась с тех пор, как я в ней служил, и основная заповедь солдата, подальше от начальства, поближе к кухне, так и осталась основным постулатом. Посидев так еще минут пятнадцать встал, и пошел кормить свою богиню.

День медленно тянулся к вечеру. Слова единорога о том, что богиня скоро очнется, заставляли ждать этого момента сиюминутно, но состояние богини так и оставалось стабильным. Я дождался, когда солнце скроется за горизонтом и пошел укладываться спать. Ни телевизора, ни приемника, стены, кровати и стол со стульями. Все. Обстановка спартанская. Вот пожалуюсь на Михалыча богине. Скажу, что он не занимался моим досугом. Сам над собой подхихикивая, взял богиню за руки и погрузился в здоровый крепкий драконий сон.

Утром проснулся от того, что кто-то гладил меня по щеке. Я открыл глаза и увидел склоненную надо мной голову богини. Я притянул ее к себе и нежно поцеловал. Она не сопротивлялась, а как-то размякла в моих объятиях и прижалась ко мне всем телом. Тело было молодое, горячее и оно хотело ласки. Мне стыдно признаться, но в этот день мы так и не вылезли из кровати. Мы любили друг друга неистово и в тоже время нежно. Я не расспрашивал ее о библиотеке, еще успеется, я только и успевал, что ловить губами ее губы, проплывающую мимо грудь или шею. Потом опять, было неистовство, а затем на нас нападал период нежности. Уже перед самым закатом я, на грани слышимости уловил знакомый звук двигателя. Шепнув богине, что за нами едут, предложил ей сходить в душ, а потом и сам вымылся и мы приготовились к приезду Михалыча. Тот, как истинный командир, ввалился без предупреждения, не стучась, и на несколько секунд выпал из реальности, потому что рядом со мной сидела обворожительная женщина. Богиня раскраснелась от бурно проведенного дня, была счастлива, и это все создавало вокруг нее неповторимую атмосферу. Наконец Михалыч выдавил из себя, что он рад видеть богиню в полном здравии, и восхищен ее красотой. Ловелас. Нужно будет пожаловаться Анне, что она выпускает его без строгого ошейника. Богиня, скосила на меня смеющиеся глаза и, поздоровавшись с Михалычем, предложила ему присесть к нашему столу. Михалыч смутился, он то ведь знал, что в этом домике нет ничего, что могло бы заинтересовать женщину, так что об уюте речь даже не шла. Он закашлялся и попросил богиню отдать ему меня минут на пять, чтобы мы могли поговорить наедине. Та царственно кивнула и меня чуть ли не силой поволокли на улицу. Оттащив подальше, Михалыч задал только один вопрос, как она? Я задумался, а потом сказал, что чертовски хороша и привлекательна, но его, женатого, это не касается. Казалось, что Михалыч выскочит из своего кителя. Он, превозмогая желание дать мне подзатыльник, поинтересовался состоянием ее здоровья. Тут я заверил, что весь день проверял ее здоровье и нашел его отличным. Михалыч несколько успокоился, но все равно искоса посматривал на меня с подозрением. Наконец, не выдержав, я рассмеялся и успокоил его, что с ней все нормально. Она все помнит и адекватно реагирует на знакомые и незнакомые предметы, то есть на меня, ну и, на него. Сознался, что еще не успел рассказать ей о том, как она провела все это время, так что это можно сделать сейчас в его присутствии. Михалыч только кивнул.

Мы вернулись в дом. Богиня сидела за столом на единственном стуле, который тут был. Видимо для генерала. Мы же уселись на табуреты, и я спросил богиню, что она помнит, после того, как мы отправились на Зангрию. Богиня немного задумалась, а потом сказала, что ей очень понравилось в Таиланде, особенно купаться в море. Потом вспомнила про Чертов палец и пустыню. Четко помнит мои инструкции и спуск в колодец. Помнит, как шла по светящейся дорожке огоньков. Кресло, в котором происходила настройка мозга и обмен информацией. Вот и все, что помнит основная память, до того момента, пока она не проснулась и не увидела рядом спящего меня. Все, что происходило в момент, когда она была без сознания, она знает из другой своей памяти, которая считается внешней памятью. Там хранятся все ощущения, зрительные, слуховые, тактильные и много еще чего. Эта память была вложена в богов для того, чтобы и с богов тоже можно было спросить. Есть такое мероприятие, как суд богов. Если появилось подозрение, что бог творит что-то не законное, то такого бога можно призвать на суд богов и там просмотрят его внешнюю память. Сам бог просмотреть эту память не может. Только специально созданные помощники богов, единороги, способны анализировать эту память и транслировать ее суду. Однако у богов есть и еще одна особенность, если сознание отключается, то контроль за окружающей средой и защиту, обеспечивает та самая внешняя память.

– Так что я знаю, что Макс спустился за мной в библиотеку и, что нас попросили исчезнуть с планеты Зангрия, и что Михалыч, перепугавшись, отправил нас на полигон, подальше от города. Сразу хочу вас всех предупредить, что зла на вас не держу, больше того, полностью поддерживаю вашу инициативу. Не знаю, правда, как отнестись к тому, что я родственница создателя Зангрии, так как такой информации у меня нет. Но это все дела недалекого будущего, так что сейчас я готова к тому, что вы мне предложите.

Михалыч вздохнул с облегчением, а я почему-то, ничуть не удивился. Инициативу перехватил Михалыч и решил, что раз никто, ни на кого не сердится, то сейчас мы все едем к нему домой, так как его женщины прожужжали ему все уши, куда делся Макс с его спящей красавицей. Так что, машина ждет. Собирать нам было нечего, кровати я заранее застелил, пока богиня принимала душ, так что мы дружно вышли из домика и уселись в служебную машину. Дорога назад показалась мне гораздо короче, может потому, что болтали ни о чем, может потому, что возвращаться всегда приятнее, чем отправляться в ссылку.

4.23. Подарок от богини.

* * *

Как и в прошлый раз, машина въехала на территорию особняка Михалыча и остановилась возле крыльца. Мы вылезли и отправились за гостеприимным хозяином в дом. Богиня с интересом рассматривала обстановку комнат. Когда Михалыч проводил нас до наших предыдущих комнат, то богиня тихонько шепнула мне, что когда она была без сознания, все это выглядело по другому, а ей всегда твердили, что внешняя память фиксирует все точно так же, как и основная. Когда мы остались одни, то богиня, посмотрев на меня серьезно, начала разговор о том, что она должна будет вернуться в свой мир. Свою задачу она выполнила, так что и о доме забывать не следует. От ее слов я ощутил грусть и пожал плечами. Я ведь прекрасно осознавал, кто она, и кто я. Смотря ей прямо в глаза, сказал, что всегда буду ждать ее, кроме того с ней хотели бы пообщаться исполняющие обязанности богов планеты Зангрия. Я мог бы обеспечить их встречу с ней, но вот только переход я могу открыть где-то с уровня моря, а это достаточно далеко отсюда. Глаза богини стали более приветливыми, теплыми и она, прижавшись ко мне, стала шептать на ухо какую-то абракадабру. Я, как ни старался, так ничего и не смог, не только понять, но даже запомнить отдельные слова. В целом, какая-то словестная каша. Когда она от меня отстранилась, то я почувствовал какой-то дискомфорт. Такое состояние продолжалось минуты две, а потом меня, вроде, отпустило. Вот тут-то богиня и обрадовала меня тем, что я теперь могу перемещаться так, как ходят между мирами единороги. Однако для успешного перехода я сам должен четко представлять себе то место, куда бы я хотел попасть, и раздвинуть руками пространство. То же самое касается и возвращения. Она крепко поцеловала меня, рассмеялась, видя мой ошарашенный вид и ... растворилась в воздухе. Стало как-то неуютно, пусто и одиноко.

Минут через тридцать в мою дверь постучалась Анна и позвала меня обедать. За столом все были удивлены тем, что моя подопечная не вышла к столу. Я успокоил всех, сообщив, что моей подопечной пришлось нас оставить и срочно отправиться домой, так как она почувствовала себя здоровой, а дома ждут неотложные дела. Все, как-то неуверенно принялись за еду. Через пару минут Анна, смущаясь, робко спросила у нас, а как же девушка вышла из дома, если охранная система не сообщила ей о пересечении периметра. Я улыбнулся, вот, что значит жена военного, Анне же сказал, что она такая стройная, что охранная система ее не разглядела, и сразу, чтобы прервать ненужные разговоры, попросил Анну оставить за мной ту комнату, где я сейчас обитаю. Если ее будут убирать, то желательно, чтобы все вещи оставались на тех местах, где они стоят или лежат сейчас. У Михалыча брови поползли вверх, но ненужных вопросов он не задал. Анна, конечно, согласилась, да и комната была маленькая, так что ее солидным гостям и не предложишь. Я обрадованно закивал головой и сообщил всем, что Анна самая гостеприимная хозяйка из всех, кого я знаю. Однако было видно, что Михалыча не проведешь и потому я стал готовиться к серьезному разговору. Мне действительно нужна была такая точка в моей родной стране. Из всех знакомых мест, на текущий момент я знал только дом Михалыча, и место выхода из моего портала. Все остальные знакомые места не подходили для перемещения сюда, по определению. Там могли находиться люди или они уже были переделаны так, что я в них выйти бы не смог. То же самое касалось и домика на полигоне, хотя как резерв, его можно было бы использовать. Обед закончился десертом, а именно, вкусным тортом из безе и вареной сгущенки, чувствовалось пролетарское происхождение хозяйки, да и почти все офицерские жены развлекали себя, как могли, на дальних гарнизонах, когда их мужья только начинали свою военную карьеру. Торт действительно, получился сытным и вкусным. Когда мы уже основательно развалили эту сцепленную сгущенкой горку безе, то Анна сказала, что теперь этот торт может именоваться как графские развалины. Но ничего, мы и графские развалины раскатали по кусочкам и выскребли весь крем, который оставался на дне блюда. Когда с чаем и тортом было покончено, то все встали и начали расходиться по своим делам. Михалыч, ухватив меня за рукав, пригласил в свой кабинет. Мы поднялись на второй этаж в простенько обставленную комнату, гордо именуемую Михалычем его кабинетом. Уселись друг напротив друга в кресла за журнальным столиком, и Михалыч достал из своего пространственного кармана фляжку с бренди. Молча разлил в две рюмочки, набор которых стоял здесь же на столике, бренди и посмотрел на меня через свою рюмку.