Кровь в пыли
Шрифт:
Кэмден никогда бы не согласился на такое. Он собственник и ревнивец, своенравный принц, который считает себя более достойным, чем безумный король.
Я начинаю плакать, мое тело трясется на простынях. Он еще даже не голый, а я уже дрожу, как мятая газета, пытающаяся пережить ураган.
— Господи, — раздраженно стонет Годфри. — Я не могу трахнуть тебя как следует. Не так.
На секунду я принимаю его раздражение и слезы за доброту и фыркаю, опираясь на локти, но
Мой живот прижимается к холодной простыне, я слышу, как он скользит смазкой вверх и вниз по своему голому члену с прихлебывающим звуком, прежде чем он направляет себя в мою узкую дырочку. Меня никогда раньше там не трогали. Кэмден попросил меня сделать это, когда мы еще были вместе, но я отказалась. Он уважал это. Даже после того, как мы расстались.
Но его отец не знает, и, скорее всего, ему все равно.
Это больно, и не только физически. Я не сомневаюсь, что я истекаю кровью. Но я беру его и едва хмыкаю, сильно прижимаясь губами к подушке, закрывая глаза. Я не сломаюсь.
— Ты знаешь, мисс Берлингтон-Смит. Трахать тебя почти так же весело, как делать это с твоим отцом. Должно быть, очень обидно, когда твои родители бросают тебя из-за денег и жадности.
Голубое небо после дождя.
Игра в прятки с милым соседским малышом Чарли.
Чашка свежесваренного кофе в аэропорту после долгого перелета.
Первые свидания.
Первые поцелуи.
Новая жизнь.
Не ломается. Не ломается. Не ломается.
Годфри кончает в меня, стонет от удовольствия и откатывается от моего тела.
На следующий день он снова насилует меня, на этот раз в мою киску.
Через три недели узнаю, что беременна. Годфри никогда не пользовался презервативом.
Кэмден тоже.
Малыш — Арчер.
Это не заставляет меня ненавидеть его. В моем сознании мы против них. Я должна спасти его от Арчеров не меньше, чем себя.
Только я подвожу своего ребенка.
И именно в тот момент, когда я истекаю кровью сгустком размером с горошину, наблюдая, как он плывет по красному морю в туалете, я действительно ломаюсь. Это тот момент, который меняет все, он дает мне понять, что хотеть их убить — это нормально.
Я подвела своего ребенка.
Но я не подведу себя.
Я шагаю к деревянным воротам Годфри в окружении арийских братьев. Не сводя глаз с двери, я чувствую себя увереннее с каждым шагом.
Они позволили мне свободно пройти, потому что они в шоке.
Потому что они знают, кто я.
И поскольку они не могут убить меня — Годфри хочет сделать это сам.
Когда я достигаю края мощеной дорожки, ведущей к его входу, меня отталкивает толстяк в грязных «Левисах» и с белым женоколом.
— Теперь, что, черт возьми, ты думаешь, что ты делаешь?
— Он хочет, чтобы
Я надеюсь, что Нейт держится подальше от этой сцены, но знаю, что он в ярости от того, как я поступила. Я даже не спросила его, прежде чем ворваться в дом Годфри, и теперь я стою перед шестью крепкими мужчинами, похожими на нацистов. У всех бритые головы и синие выцветшие татуировки по всему телу. Их лица изображены с яростью. Жизнь подвела их, и они подвели жизнь. Это ловушка 22, но я не испытываю к ним никакой симпатии. У всех нас есть демоны. Настоящие бойцы приковывают их к яме своих темных душ.
— Глупая сука, — выплевывает один из них, и его мокрота приземляется прямо рядом с моим сапогом. — Думает, что может командовать нами. Твою богатую задницу изнасилуют, если ты не заткнешь рот.
— Спроси Годфри. — Мой подбородок поднят, мой крутой фасад выставлен на всеобщее обозрение. — Я здесь, чтобы собирать деньги. Он думает, что все наоборот, и преследует меня уже несколько лет. Лучше не заставляйте его долго ждать, иначе ваши головы будут на его тарелке сегодня вечером.
Это заставляет их хихикать. Они настолько тупые, что принимают мой маленький рост за слабость. Мне все равно. Я не осмеливаюсь обернуться, чтобы проверить Нейта. Если я хотя бы шевельнусь в его сторону, они попытаются увидеть, кого я ищу. Скорее всего, они уже знают, что мы с Нейтом должны быть вместе. Вот почему они согласились присматривать за Годфри в первую очередь.
Наконец, один из них, высокий мужчина с густой светлой бородой, подносит телефон к уху.
— Она здесь. — Его тон обрезан. — Одна. Я посылаю четырех парней, чтобы осмотреться и попытаться найти его.
Мой живот скручивает от боли.
Беги, Нейт. Это не твоя война.
Хотя больше всего меня ранит моя глупая гордость. Я сама попала в эту ситуацию, потому что больше заботилась о том, чтобы погубить Годфри, чем о том, чтобы дать нам с Нейтом начать все заново. Когда бородатый парень ведет меня в глубину переднего двора Годфри, меня осенило. Если мы выберемся живыми, я так много хочу показать и сделать с ним. Я хочу воссоздать все те счастливые моменты, которые не дали мне сломаться. С ним.
Посмотреть с ним душераздирающую пьесу в театре.
Есть фисташковое мороженое под солнцем.
Океан разбивается о наши песчаные пальцы.
Первые свидания.
Мокрые поцелуи.
Пережить все, что давало мне надежду. С. Ним.
Не убегая , его голос эхом отдается в моей голове, когда распахиваются двойные двери особняка Годфри. Но в погоне за свободой .
— Прежде чем она войдет в дом, проверьте ее на наличие оружия. — Голос Годфри доносится со второго этажа, когда мы достигаем порога, вместе со слабыми звуками «Девятой симфонии» Бетховена. Годфри и Кэмден большие любители классической музыки. Я осматриваю его фойе. Это все, что я ожидала, что это будет. Большой и построенный, чтобы пугать, мраморными полами, антикварной мебелью и пустым эхом дома, который так и не стал настоящим домом.