Кровь за кровь
Шрифт:
Потом звонки неожиданно прекратились, но Виктор не обратил на это внимания, подумав, что уже просто поздно… Гуляние продолжалось до самого утра, и, только когда гости разошлись по домам и они с Ланой решили немного прибраться, Виктор заметил, что телефон отключен.
— Вот черти! — с досадой воскликнул Виктор. — А мама, наверно, звонила…
— Да, нехорошо получилось! — покачала головой Лана. — Ну, ничего, не огорчайся сильно! Попросишь прощения, и в честь праздника тебя помилуют!
Но в этот момент раздался длинный телефонный звонок междугородной, и Виктор мгновенно схватил трубку.
— Мама?! — воскликнул он.
— Это
— Да… Кто это?
— Басалаев.
— Иван Павлович? — вспомнил Виктор ассистента Татьяны Николаевны, который часто бывал у них дома, а однажды исполнял роль Деда Мороза. — Где же мама? Почему она сама не звонит, или очень занята? Ой, простите, с Новым годом вас, Иван Павлович!
— Спасибо, — ответил он каким-то глухим и странным голосом. — Будьте, пожалуйста, вечером дома… мы… мы приедем к семи. — И тут неожиданно Виктор услышал в трубку рыдания. Или ему показалось?
— Что с вами, Иван Павлович? — спросил он неуверенно.
— Со мной-то все в порядке… — Теперь Виктор понял, что Иван Павлович действительно плачет.
— Что с мамой? — неожиданно закричал Виктор. — Где мама? Позовите ее к телефону!
— Дайте сюда трубку! — услышал он чей-то голос. — Что вы мучаете ребенка?.. Виктор, мужайте»… Ваша мать… скончалась… час тому назад…
— Это неправда! Вы лжете! Позовите маму к телефону! Мама! Мамочка! Где мамочка? — Он выронил трубку из рук и обхватил ими голову.
— Витенька, что случилось? Витенька! Витенька! — Лана гладила его по голове, ничего не понимая, потом взяла трубку.
— Виктор, что с вами? — кричали в трубку.
— Что вы ему сказали? Что? — закричала Лана.
— Кто вы?
— Я знакомая Виктора! Что случилось?
— Это хорошо, что вы рядом… Дайте ему что-нибудь успокоительного… Погибла Татьяна Николаевна. В семь мы приедем… Не оставляйте его одного… Слышите, не оставляйте его одного! — Но Лана ничего не ответила и тихо положила трубку на аппарат. — Витенька! Витенька, родненький ты мой! — закричала неожиданно она. — Оба мы с тобой сиротинушки!
— Мамочка моя! Милая… Зачем это?.. Боже! За что ты наказываешь меня? — продолжал стонать Виктор. — Мы тут веселились, а она, она меня звала… Звала, а я не услышал… Идиот! Как я мог… она звала, а я не слышал… не слышал! — Неожиданно его охватила истерика, и он начал биться головой о стол.
— Витенька, милый, успокойся… — Она пыталась подставлять свою руку, чтобы смягчить удары головой. — Дорогой мой, ну пожалуйста!
Лана крепко обняла и силой уложила в кровать. Затем разыскала в аптечке валериановые капли и, накапав в стакан с водой, заставила его выпить… Через некоторое время он немного успокоился, но продолжал глухо стонать, а Лана сидела рядом с ним и нежно ласкала его волосы, не обращая внимания на свои слезы, которые ручьем текли из глаз…
11
Прошел месяц, как Виктор похоронил мать. В день похорон она лежала в центральном зале института, утопая в огромном количестве живых цветов. Смерть настолько не затронула ее лица, что казалось — вот она сейчас проснется и встанет, удивится огромному скоплению людей вокруг нее… Виктор стоял около ее гроба, наклонившись так близко, что касался губами ее лица, что-то шептал ей на ухо. Несколько раз его пытались усадить на стул, но он так смотрел на них, что доброжелатели сконфуженно отходили прочь… Многие
— Мама! Мамочка! — закричал Виктор истошным голосом, когда стали забивать крышку гроба. — Я хочу к ней! Пустите же меня! Мамуля! — Он никак не давал закрывать гроб, пока его не оттащили в сторону…
…С тех пор Виктор сильно похудел, осунулся и немного оживлялся только тогда, когда был сильно выпивши… В квартире стоял невообразимый хаос. Лана всячески пыталась воздействовать на него, но все было бесполезно. Однажды она обратила внимание на то, что календарь до сих пор показывает тридцать первое декабря, как будто время с тех пор остановилось. Ей стало жутко, и она хотела оторвать этот листок и повесить другой календарь, но Виктор так посмотрел на нее, что пропала охота делать это… Почти все время в доме собирались ребята, а чаще других приходил Дикой… Однажды он явился с мужчиной невысокого роста, коренастым, с тяжелым взглядом из-под мохнатых бровей.
— Знакомься, — сказал Дикой, — Малина…
— Не та ли это «малина», от которой я посылочки «с приветом» возил в Ригу? — вспомнил Виктор, усмехнувшись. Сегодня он был трезв, и от этого было плохое настроение.
— Угадал, тот самый! — не замечая его тона, улыбнулся тот и протянул Виктору руку. — Не пора ли, дружок, за ум браться? — добавил он мягко.
— Это в каком смысле?
— А в таком — на что ты думаешь жить? Или, может, надеешься на то, что у нас имеется денежная дойная коровка? Пора, дорогой, браться за работу…
«Так вот чем откликнулись те денежки», — мелькнуло у Виктора, а вслух проговорил:
— Ну, что же, буду устраиваться… Может, выпить что есть? — У Виктора ужасно болела голова после вчерашней попойки.
— Ты погоди с выпивкой. Всему свое время. И кем же ты можешь пойти работать? У тебя что, специальность имеется? — прищурил Малина свои колючие глаза.
— Мало ли кем… Устроюсь.
— Устроиться, конечно, можно… Дворником, например, или на стройку… Рублей этак на шестьсот — семьсот. — Он подморгнул Дикому, и тот рассмеялся. — Двести пятьдесят рублей на квартплату, — как бы раздумывая произнес Малина. — Да-а…
— Так что же теперь, застрелиться? — вспылил Виктор.
— Ну, зачем же так мрачно? Мы же все-таки друзья… — Виктор криво усмехнулся. — Да-да, — заверил Малина, — друзья… И мы предлагаем другое, ибо, как говорят в Грузии, если не можешь помочь — не обвиняй в беде…
— И что же вы мне можете предложить? — насторожился Виктор.
— Работу!
— Какую работу?
— А такую, которую ты уже делал…
— Посылки? — догадался Виктор.
— Примерно. Будешь ездить… по командировкам, получать суточные, квартирные, проездные. Причем, заметь, ничем себя не утруждая!