Кровь. Царство химер
Шрифт:
Глубокая, звенящая, она показалась Томасу громче рева, который ей предшествовал.
Он взглянул на противоположный склон и увидел, что все взоры обращены налево. Тоже повернулся туда, вгляделся. Там, где заканчивались деревья, и начинался травянистый склон, стояла белая лошадь. На ней сидел человек в белой тунике без рукавов.
Прибыл Джастин Южный.
Позади виднелись еще два всадника, в обычном боевом облачении. «Джастин и его свита», — подумал Томас.
Время, казалось, замерло. Долго, очень долго Джастин оставался неподвижным.
Он кого-то поискал в толпе взглядом, на мгновение задержал его на Томасе и, наконец, сдвинулся с места. Все в той же тишине.
Конь под ним ударил в землю копытом. Ступил в долину.
И тут землю сотряс рев, вырвавшийся разом из глоток тридцати тысяч человек. В воздух взлетели сжатые кулаки. Громче, казалось, кричать было невозможно. Но едва Томас так решил, как рев еще усилился.
От деревни долину отделяли три мили, но можно было не сомневаться, что в тот миг в каждом доме сотряслись ставни. Скольким здесь, подумалось Томасу, хочется кричать лишь потому, что кричат остальные? Скольким все равно, кого славить, лишь бы славить? Наверняка большинству.
Он взглянул на сияющую Рашель, которая тоже кричала, захваченная моментом. И улыбнулся. Почему бы и нет? Каждый воин заслуживает почестей. В том числе и Джастин, хотя во многом другом он, несомненно, достоин порицания. Пусть Совет попотеет. Сегодня — день Джастина.
И Томас вскинул кулак, салютуя.
Медленно, нарочито размеренным шагом, Джастин въехал в долину. Смотрел он прямо перед собой, никак не выражая толпе свою признательность. Сопровождающие его ехали позади шагах в тридцати.
Бессловесный рев перешел в хвалебную песнь. Из уст каждого мужчины, каждой женщины, каждого ребенка в долине (а может, и за ее пределами) вырывалось теперь одно имя — Джастин, Джастин, Джастин, Джастин… — и в конце концов, каждый выкрик этого имени стал напоминать взрыв.
Джастин! Джастин! Джастин! Джастин!
Подобных почестей, воздаваемых человеку, Томас еще не видел. И то, что Джастин принимал хвалу даже без улыбки, словно оправдывало столь пламенное ему поклонение. Как будто он знал, что заслужил его с лихвой, и воспринимал как должное.
Воздух вибрировал от криков. Трепетали листья деревьев у ручья. Томас чувствовал, как звук этот пронизывает его насквозь и сотрясает сердце.
Джастин! Джастин! Джастин! Джастин!
Тот добрался до середины долины и остановил коня. Встал на стременах во весь рост, поднял кверху кулаки, запрокинул голову и начал что-то кричать.
Сперва расслышать его было невозможно,
Имя Элиона.
Томаса пробил озноб. Джастин провозглашал власть Создателя. И делал это, прекрасно зная, что ему брошен вызов. Совет просто взбесится. Если Джастин виновен, он и впрямь хитер, манипулятор чертов.
Имя своего Творца он выкрикивал с закрытыми глазами, с лицом искаженным, как у человека, разрывающегося между благодарностью и страхом. Толпа растерянно примолкла.
В последний, долгий, насколько хватило дыхания, крик Джастин вложил, казалось, все силы:
— Элллииииоооон! — Затем опустился в седло и медленно повернулся к Томасу: — Приветствую тебя, Томас Хантер, — произнес он.
Томас только склонил голову. Искренне, с чистым сердцем, приветствовать его в ответ, зная о предстоящем поединке, он не мог.
Джастин склонил голову в ответ. Развернул коня, окинул взглядом людей, толпившихся на дальнем склоне, затем оглядел склон, где находился Томас. Жеребец под ним нервно переступал с ноги на ногу. Казалось, Джастин кого-то ищет.
Детей, — подумал вдруг Томас. — Он ищет детей.
Тот еще раз развернулся и снова пристально всмотрелся зелеными глазами в дальний склон. И вновь вернулся к ближнему.
Из толпы, футах в сорока от того места, где стоял Томас, вышла девочка, сделала несколько шагов по зеленому лугу и остановилась. У нее были светлые волосы до плеч. Одна рука — ссохшаяся, увечная. Девочку с головы до ног сотрясала дрожь, по щекам бежали слезы.
Сначала Томас ждал, что мать окликнет ее и позовет обратно. Обычаи долины известны всем — к воину, пока его чествуют, никто не приближается. Время порядка и уважения, никак не хаоса.
И тут он увидел, что Джастин смотрит на девочку. Нет, он, конечно же, искал не ее…
Вслед за девочкой на луг вышел еще и маленький, вихрастый мальчуган.
Томас, к своему изумлению, увидел на щеках Джастина слезы. Словно забыв о глазеющей на него толпе, он неотрывно смотрел на малышку.
— Они знакомы, — прошептала Рашель.
Джастин внезапно соскользнул с коня. Опустился на одно колено и широко раскинул руки.
Девочка бросилась к нему с громким плачем. Путаясь ногами в подоле своей белой туники, теряя на бегу цветы, которыми были украшены ее волосы.
Добежала. Он обнял ее и крепко прижал к себе.
У Томаса в горле застрял комок.
Девочка подала Джастину руки, он расцеловал их. Затем встал и отвел ее в сторону от лошадей, в такое место, где их обоих хорошо видела вся долина. Шепнул ей что-то на ухо, отошел. Она осталась стоять.
— Что он делает?
Джастин обвел толпу твердым взглядом.
— Сегодня я скажу вам, что самые великие воины среди вас — это дети, — прокричал он так громко, чтобы услышали все. — С ними во главе вы начнете новую войну.