Кроваво-красная дорога
Шрифт:
— Забирайтесь на борт, — говорит она.
Мы сидим на палубе, собираемся поесть. Я на перевернутом ведре, Эмми на полу, а семейство Пинчей на шатких деревяных стульях, которые они притащили из своей лачуги.
Мис Пинч сует в кастрюлю длиную деревяную ложку и накладывает приличную порцию в видавшую виды жестяную миску.
— Вяленое мясо кабана с клюквой, — объявляет она. Она протягивает мне миску. — Это заполнит твой пустой живот.
Пинч поднимаетца, штобы схватить миску. Она отводит миску и бьёт его по рукам ложкой. Она бьет его так сильно, што тот взвывает. Она выразительно смотрит на него.
— Это не тебе, — говорит она.
— А это для тебя, деточка.
Она наполняет еще одну жестянку и протягивает её Эмми, которая тут же углубляется в еду.
Мой изголодавшийся сжавшийся желудок так обрадовался, што его наконец-то принялись кормить, што я начала работать ложкой в ускоренном темпе. Когда я расправляюсь с едой, мис Пинч протягивает мне лепешку. Она и Эм протягивает кусочек лепешки.
— Теперь давайте, — говорит она, — хорошенько почистите свои миски. Не дело переводить попусту хорошую еду. Как приятно смотреть на молодеж, у которой такой чудесный аппетит, не правда ли Рустер?
— Штобы разделить с нами нашу скромную трапезу с такими милыми попутчицами на этой пыльной дороге жизни, — говорит он. — Это просто чудесно, моя дорогая! Вот я о чем!
— Доедайте все, всё до последней капли, — говорит она, — вот так. Ну, как, управились?
— Спасибо, — говорю я.
Я отдаю наши миски. Я зеваю. Эмми потирает глаза.
— Что девчушки хочетца баиньки? — спрашивает мис Пинч.
Я чувствую, как мои веки начинают тяжелеть. Я зеваю еще раз.
— Наверное я... мы столько времени... в пути... — еле ворочаю я языком.
— Саба, — зевает Эмми. — Почему я чувствую себя... такой... уставшей...?
Она устраиваетца прямо на палубе, сворачиваетца клубком и тут же засыпает. Што-то здесь не так. Я поднимаюсь на ноги. Меня слегка качает.
— Ого...
Я трясу головой, пытаясь проснутца. Моя голова будто налилась свинцом, я даже не могу держать её прямо.
Пинчи наблюдают за мной, их глаза хитро блестят.
А затем до меня доходит.
— Я поняла. Еда... — бормочу я. — Вы туда што-то подсыпали... в еду.
Мои пальцы тянутца за спину, к луку. Но руки меня не слушуютца и повисают как плети. Ноги подкашиваютца, колени подгибаютца. Я падаю на палубу.
— Зачем вам это... понадобилось? — спрашиваю я.
Мои веки закрываютца.
Раз.
Дв..
* * *
Я лежу на чем-то твердом. Деревянном. Шея затекла, голова гудит. Што-то колит так, аж больно. Я облизываю пересохшие губы. Плечи ноют. Как и запястья. Я начинают стонать.
Я поднимаю голову, заставляю себя открыть тяжелые веки. Грубые деревяные нары, горшки с котелками, развешанные на шатких стенах. Где это я...чё-то не могу припомнить... подождите-ка... сухопутный парусник... Пустынный Лебедь... Рустер Пинч... его жена. Я должно быть нахожусь внутри лачуги Пустынного Лебедя.
Я собираюсь подвигать руками, но... не выходит. Я не могу ими даже пошевелить. В мои запястья впиваетца метал.
Моё сердце ёкает и начинает учащенно битца. Всё, я окончательно проснулась.
Я лежу на скамье, прикованная за запястья и лодыжки, какими-то металическими штуковинами в виде колец к деревянным балкам. Эмми на соседней лавке, всего в нескольких шагах от меня. Она тоже скована по рукам и ногам. Эта хибара не такая уж и хлипкая, какой казалась на вид. Деревянные панели прикреплены к железному каркасу.
Мы пленницы. Меня захлестнула красная горячая волна ярости. Ярости и страха.
— Пинч! — заорала я во всю глотку, дергая свои оковы. — Пинч! Эмми! — говорю я. — Эмми! Очнись!
Она очень медленно поднимает свою голову, взгляд тяжелый и бессмысленный.
— Эмми, проснись! Ну же! Эмми!
Её глаза распахиваютца шире, когда она видит меня. Она осматриваетца и видит, што её собственные запястья, как и лодыжки тоже привязаны. Её лицо искажаетца от страха и она начинает учащенно дышать.
— Саба! Што происходит? Што они с нами собираютца сделать?
Затем я замечаю, што пол под нами грохочет. Горшки на стенах звякают и дребезжат. Лебедь движетца.
— Пинч! — ору я.
Дверь в лачугу отваряетца и на пороги появляетца мис Пинч. Она подходит ближе.
— Так-так-так, — говорит она. — Проснулись наконец-то. Надеюсь, сны были приятными.
— Отпустите нас! — воплю я. — У тебя нет никаких прав связывать и удерживать нас здесь!
— А причем здесь права? Тут с ними нет ничево общева, — говорит она. — В этом мире, берешь всё, што хочеш. — Она пожимает плечами. — Мы хотим тебя.
— Што это значит, хотите меня?
Она снимает крышку с ведра с водой и опускает в него помятую жестяную кружку.
— Ты молодая, — говорит она, — и сильная. Сразу видно прирожденный боец. Я сразу же это поняла, как только тебя увидела. Ты будеш идеальной.
— Идеальная для чево? — спрашиваю я.
Она выпрямляется. Смотрит на меня своими маленькими черными глазками, холодными как камень.
— Идеальной, — говорит она, — для боев в клетке.
У меня волоски на руках встали дыбом. Я вздрагиваю.
— Именно так, девочка, — говорит она. — Тебе следует боятца. Боев к клетке. Они опасны и отвратительны. И это очень прибыльный бизнес в Хоуптауне. Тебе придетца хорошенечко потрудитца на нас.
— Я ничево не собираюсь делать для тебя, — говорю я.
— У тебя нет выбора, — говорит она.
— Ты не можешь меня заставить што-нибудь делать, — говорю я.
— О, ты будеш делать имено то, што я тебе скажу, — говорит она.
— Сначала я увижу, как ты попадеш в ад, — говорю я. — Отпусти нас. Пинч! Помоги! Пинч!