Кроваво-красная дорога
Шрифт:
— Ты мне на фиг не сдался, Джек.
— Ты ошибаешься. Мы нужны тебе. Просто ты об этом пока не знаешь. Тонтоны не стали добрее после смерти Короля. Они хотят найти козла отпущения, того, кто заплатит за гибель их предводителя. И я готов голову дать на отсечение, што ты первая в их списке. Если ты хочешь спасти Лью, тебе понадобится любая помощь, которую тебе могут предложить. И поверь мне, когда доберешься до Полей Свободы, ты, черт побери, будешь рада тому, што мы рядом с тобой.
Я прислоняю свою голову к голове Гермеса и на мгновение закрываю глаза.
— Ведь ты же не собираешься отпускать меня от себя, — говорю я.
— Нет, — говорит он.
— Тебе меня не остановить. Я прямо сейчас могу вскочить на Гермеса и ускакать так быстро отсюда, насколько это возможно.
— Мы последуем за тобой.
Вот засада.
— Ты всегда лучше знаешь, не так ли? — говорю я.
— Мне нравитца думать, што да, я всегда всё лучше знаю, — говорит он. — И это напоминает мне, што ты обязана извинитца перед всеми за своё грубое поведение.
— Что? — спрашиваю я.
— Извинения, — говорит он. — За то, что была такой неблагодарной.
Я сощуриваюсь.
— Не вору учить меня хорошим манерам, — говорю я. — Потому што ты ведь вор, не так ли? Ты ведь воровством промышлял.
— Я могу быть вором, — говорит он. — А могу и не быть. Однако вот тебе тема для размышлений. Меня не называли Ангелом Смерти.
Он знает, как вывести меня из себя, где побольнее ударить.
— Ну ты и сволочь — говорю я.
— Как тебе угодно, — отвечает он.
Он слегка кивнает головой, поворачивается и уходит.
Джек набирает темп.
* * *
Он говорит, што не знает сколько времени у нас займет дорога до Полей Свободы. Говорит, это зависит от таго как гладко будет протекать наше путешествие, возникнут ли проблемы по дороге, но это может занять неделю, а может и дней десять.
Десять дней. С середины лета двенадцать дней пути.
Солце бьют прямо по нам белым жаром, таким беспощадным. Воздух мерцает, он тяжелый и густой. Трудно дышать. Я надвигаю свою головную повязку прямо на лоб.
Эш едет впереди вместе с Джеком. Джек делает вид, што это не его дело. Хотя даже он сейчас не может не заметить, што происходит. Она едет так близко к нему, што едва не касаетца свое ногой его. Она постоянно смотрит на него. Она наклоняетца к нему и што-то говорит ему, от чего он запрокидывает голову и смеетца, как будто никогда не слышал ничего более забавного в своей жизни.
Меня от этого просто тошнит.
Или тошнило бы, если бы мне было не плевать.
А мне плевать.
«Лгунья», шепчет голос внутри меня. «Лгунья, лгунья, лгунья».
Мы проходим через весь город Мародеров и еще четыре лиги, прежде чем нас останавливает наступившая ночь. Джек называет это настоящей горной страной. Тропка извилистая и близка к крутым обрывам, поросщих к густым лесом на склонах, деревья которого слишком близко ютятца друг к другу.
Эта земля не нравиться мне. Слишком замкнуто. Слишком темно. Не хватает неба.
Мы разбиваем лагерь внутри руин большого каменного здания, которое стоит рядом с речкой в маленьком скалистом ущелье. Неро влетает и вылетает через окна, радостно каркая, когда разгоняет, решивших здесь заночевать голубей. Эс Джеком на пару соображают што-нибудь на ужин.
Они безумолку болтают, пока разводят огонь, ходят за водой, заваривают чай из шалфея. Эпона помогает Эмми потрошить голубей. Потом насаживает их на вертел и отправляет зажариватца над огнем.
Я сижу сама по себе, чуть в стороне, дергаю пучки травы и обдумываю то, што сказал мне Джек
Через некоторое время, приходит Эмми.
— Не возражаешь, если я сяду? — говорит она.
Я пожимаю плечами.
— Как хочешь, — говорю я.
Она сидит рядом со мной. Мы какое-то время сидим молча, а потом она говорит,
— Извини, што надерзила тебе, — говорит она. — Я должна была придержать язык за зубами. Лью бы с ума сошел, если бы узнал.
— Не думаю, што ему бы понравилось и мое поведение, — говорю я. — За то, што устроила такой скандал.
— Думаю, нам бы обеим досталось бы от Лью. Эпона хорошая. И Эш. Как считаешь?
Я хмыкаю.
— Они мне нравятца, — говорит она.
Я молчу.
— Они бы смогли стать твоими друзьями, — продолжает она.
— Угу, — только и говорю я.
Она поднимаетца с коленей и берет меня за руку.
— Мы разыщем Лью. Я не сомневаюсь. Мы тебе поможем. Я и Эш и Эпона и Джек.
— Тебе было бы безопаснее с Мерси, — говорю я, убирая свою руку. — Ты должна была остатца там, как я тебе говорила.
— Знаю, — отвечает она. — Но я упряма. Как и ты.
Мы смотрим друг на друга. Затем улыбаемся.
— Да, — говорю я. — Думаю, что ты похожа на меня. Слушай, Эм, я ... мне жаль. Я знаю, что никогда не была особенно мила с тобой. Я не имею в виду... в общем, ты понимаешь. Я волнуюсь за Лью. Волнуюсь... что может быть мы не...
— Я понимаю, — говорит она. — Я чувствую то же самое. Я так же волнуюсь за тебя. Я не могла даже стоять на ногах там, в городе Надежды, когда ты дралась в Клетке. Каждый день я боялась, что ты погибнешь и оставишь меня.
— Я никогда не оставлю тебя, — говорю я. — Обещаю. — Вздыхаю. — Я постараюсь стать лучшей сестрой для тебя, Эмми.
— Да ладно, — говорит она. — Тебе и не нужно. Я немного привыкла к такой, какая ты есть.
Она очень быстро чмокает меня щеку и идёт обратно к огню, штобы присоединитца к остальным. Я сижу с минуты или две, пока комок в моем горле не проходит. Затем я подхожу к огню. Вся болтовня замолкает. Они все смотрят на меня. Кроме Джека. Он продолжает сидеть на корточках у костра и делает вид, што типа сильно занят, ворочая палочкой кострище.