Кроваво-красная дорога
Шрифт:
— Какова черта ты это делаешь?
— Извини, — говорит Эпона. — Наверное, мне следовало бы предупредить тебя.
Если бы подобное попробовал бы сделать со мной кто-нибудь другой, то порвала бы на ошметки, но Эпона добрая душа. Я знаю, што она только хочет мне помочь.
— Всё, хорош, — говорю я. — Спасибо. Я ...чувствую себя намного лучше.
И к моему удивлению, так оно и есть.
Я ныряю в бочку еще пару раз, затем споласкиваю плечи и руки. Как раз к тому времени, когда я заканчиваю плескатца, рядом оказываетца Томмо. Он протягивает мне грубую тряпку, и пока я вытираюсь, он не отрывает взгляда от земли.
Когда я заканчиваю, то прикасаюсь к его руке. Он смотрит на меня. У него самые прекрасные глаза из тех, што мне доводилось встречать - темно-карие, почти черные, обрамленный длинными ресницами. Глаза как у оленя. Слишком красивые, штобы принадлежать пареньку.
Я улыбаюсь ему.
— Спасибо, — говорю я.
Его тонкое лицо всё заливаетца румянцем. Он втягивает голову в плечи и стремглав несетца прочь.
За моей спиной раздаетца голос Джека и я от неожиданности подскакиваю, как ужаленная.
— Да парню не устоять против твоих чар, если ты будешь ему так улыбатца.
Я оборачиваюсь. Он ближе, чем я думала. Мое дурацкое сердце ускоряетца. Он прислоняетца к стене, засунув руки в карманы. Цвет его глаз сегодня не серебристый, как у лунного света. Они темнее, больше напоминают серый холодный камень.
— Очень смешно, — говорю я, делая вид, што очень занята поправлением своей одежды.
— Томмо - одинокий парнишка с чувствительным сердцем, — говорит он. — Найди кого-нибудь другого, штобы попрактиковаться в умении обаятельно улыбатца.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — говорю я.
— Тогда позволь мне внести ясность, — говорит он. — Выбери кого-нибудь своего возраста, Саба.
— Што? — спрашиваю я. — Тебя например, полагаю?
Мы долго пялимся друг на друга. А потом я перевожу взгляд на его губы и мне кажетца, што я не могу оторвать от них глаз, и я больше ни о чем не могу думать, кроме как о том, как почувствовать их на своих губах. А потом он гворит.
— Нет, не меня. Мне больше не нужны твои улыбки.
Это как пощечина. Я не могу ничего придумать, што бы на это ответить.
Он идет запрягать Аякса.
Я стою, где стояла и пялюсь вникуда.
Как и всегда, когда Джек рядом, камень сердца окатывает мою кожу жарой. Но на этот раз, меня так же бьёт дрожь. Иза холодности его глаз.
Я спрашиваю у Айка, не собираетца ли он заколотить свою таверну, чтобы та простояла в целости и сохранности, пока Томмо не вернулся, но он говорит, што у него нет намерений сюда возвращатца. Всё што он делает, это плотно закрывает старую разбитую дверь, штобы не пустить непогоду внутрь.
— Што и всё? — спрашиваю я. — Ты возьмешь и вот так оставишь свой кабак?
— О, он долго пустовать не будет, — говорит Айк. — Кто-нибудь да придет сюда и приберет его к рукам. Да я и сам так же поступил. Шел по дороге, в поисках ночлега на одну ночь и попал в это место. Судя по всему, эта лачуга пустовала несколько лет. На следующие утро я уже подметал здесь пол и прежде чем осознал, чё произошло, стал заправлять таверной. Нет уж, я пробыл здесь довольно долго. Мы с Джеком поговорили об этом прошлой ночью. После того, как мы разыщем твоего брата, мы с ним снова отправимся в путь. Возьми Томмо с вами.
Он пихает меня локтем под ребра.
— Если уж говорить честно, — говорит мне он, — Меня ждет одна барышня. Самое прекрасное существо, которое когда-либо рождалось в этом мире.
— Случайно не... Молли Пратт? — спрашиваю я.
Он прижимает руки вместе, поднимает глаза к небу.
— Губы, словно спелые ягоды, а изгибы и округлости могут заставить любого мужчину плакать от счастья. Я хочу её познакомить с Томмо. Пришло время осесть. И я пришел к пониманию, што из меня вышел бы славный семьянин. Однако уж не говори ничево Джеку. Он превратит мою жизнь в ад.
— Но... а как же он?
– спрашиваю я.
— Джек? Семьянин? — начал громко улюлюкать. — Ну ты пошутила!
— Да нет, я не имела в виду ничего такого... я просто...
— Эй, Джек! — окликает Айк Джека. — Чего ты всегда говоришь?
— Двигайся быстро, путешествуй налегке и никогда не называй своего настоящего имени, — говорит Джек.
— Вот это парень! — Айк подмигивает мне.
У меня внутри появилось странное чувство. Оно трепыхалось где-то у меня в животе. Джек уйдет. И я его больше не увижу. Я как-то раньше об этом не думала. Што будет после того, как мы найдем Лью.
— Айк! — зовет Джек. — Саба! Шевелитесь! У нас нет времени стоять и лясы точить.
Я была настолько увлечена беседой с Айком, што не заметила, што Джек, Эмми, Эш и Эпона уже в седлах и готовы ехать. Томмо тоже взобрался на упрямого маленького ослика, держа под узды большого пегова мустанга Айка.
Неро нетерпеливо спархнул со своего насеста Джеку на плечо. Предательская пернатая.
— Мы идем, — отзываюсь я.
Айк задрал голову и посмотрел на выцветшую вывеску таверны. Он легонько ударяет по ней и та начинает раскачиватца.
— Засиделся я тут, одноглазая сволочь, — говорит он.
Затем мы с ним садимся в наши седла и трогаемся в путь.
* * *
Семь дней до дня летнего солнцестояния.
Я не могу перестать думать о Лью. Переживать за него. Переживать из-за того, што он может быть ранен. Я удивлюсь, если он думает, што я не приду. Но я не стану винить его за это. Лью знает ,што я держу свои обещания, знает, што я бы отрастила крылья и полетела на луну, штобы забрать его обратно, но это было так давно, што он должно быть думает, что со мной что-то случилось. Он возможно даже думает, что я умерла. Я возненавижу его, если он так думал.