Кровавые скалы
Шрифт:
— Сколько вас?
— Пятеро. Все искусно владеют кинжалом. Мы быстро заберемся по якорной цепи.
— Вы можете добавить к своему числу более двух с половиной сотен мужчин, прикованных к лавкам гребцов.
— Целая армия. — Лицо незнакомца придвинулось ближе, и перед Гарди возникли знакомые черты молодого черноглазого человека.
— Которая нанесет весьма неожиданный удар. Твое имя, друг?
— Антонио, брат Марии.
Они действовали проворно, разжимали наручники и кратко наставляли гребцов. Многие рабы провели в кандалах долгие годы. Гарди ходил между ними. Одни рыдали, другие сидели, ошеломленные чувством свободы, волной нахлынувших ожиданий и чаяний, ограниченных пределами зловонного загона. Многие не умели плавать, и никому из них не удалось бы укрыться на острове. Обрести свободу можно было и иным способом.
Эль-Лук Али Фартакс в сопровождении старших командиров вернулся довольно поздно. Корсары пребывали в прекрасном расположении духа, плотно поужинали, хорошо выпили и охотно выбирали пленников для своих утех. Любой мог стать жертвой их прихоти. Гарди сидел на прежнем месте, обнаженный и прикованный цепью к корме.
— Мой трофей и мое сокровище. — Эль-Лук присел подле, источая сильный запах гашиша; его глаза скрывались за веками. — Ты меня ждал?
— У меня нет выбора.
— Борьба за жизнь была бы тебе к лицу. Люблю ощущать запах пота и отчаяние пленников.
— Я не ищу надежды.
— Ты живешь в мире, где надежды нет. Ваш великий магистр выстрелил из пушки головами наших братьев. Послание не останется без ответа.
— Страх порождает страх. Такова природа войны.
— Я покажу тебе природу корсара. — Эль-Лук наклонился и нежно поцеловал Гарди в темя.
Англичанин сидел неподвижно, предчувствуя жестокость, град ударов, что последуют за нежностью. Ему доводилось слышать о юношах, которых доставляли Эль-Луку, об их истязаниях и мучительной смерти.
— Ты и вправду редкий экземпляр, — заметил капитан пиратов, поглаживая себя по лицу. — Грустно терять нечто столь исключительное.
— Кто знает, что мы теряем, Эль-Лук?
— Я согласился продать тебя Мустафе-паше. Твое будущее предрешено.
Но будущее Гарди было отнюдь не предрешено — оно заключало в себе судьбы Биргу, Ла Валетта, его старого союзника рыцаря Большого Креста Лакруа, Анри и Юбера, Люки и мавра. Кристиан вновь подумал о Марии, ощутив подползающую тошноту, порожденную чувством утраты. Она погибла из-за него и ради него. Гарди горько было сознавать, что по воле случая он обязан спасением ее брату, перед которым ему придется покаяться и которого он должен просить о прощении. Пленник слышал слова Эль-Лука и плывущие над водой звуки, доносившиеся с турецких кораблей. Тихо трещало дерево, поскрипывал такелаж на мачтах с треугольными парусами. Все шло своим чередом.
— Эль-Лук, на абордажной площадке [23] никого нет.
— Ты пьян. Осмотри палубу еще раз. Они спят.
— Мы обыскали каждый дюйм. Канониры, надсмотрщики — все пропали.
— Выполняй приказ или сгинешь сам.
Корсар отступил, стараясь поскорее исполнить поручение и опасаясь возможного наказания. Эль-Лук приблизился к краю палубы и внимательно оглядел ряды рабов, ютившихся на скамьях внизу. Сто восемьдесят футов галерного пространства и неутолимых страданий. Пират наслаждался положением господина, сурового владыки тьмы.
23
Абордажная площадка — установленная перед главной мачтой платформа, где размещалась абордажная команда, обычно состоявшая из рыцарей и тяжеловооруженных воинов.
— Нашли их?
— Нет, Эль-Лук. Наверное, они сошли на берег, — отозвался корсар.
— Наверное, тебе стоит взять кнут и выбить правду из рабов. Выбери одного.
Тотчас на спину и плечи сидевшего рядом несчастного обрушился удар веревочного хлыста. Возможно, пират сделал не самый лучший выбор. Он ожидал, что раб вскрикнет и, истекая кровью, заплачет в оковах. Но случилось иначе: со скамьи встал мускулистый великан, схватил кнут и обмотал вокруг шеи обидчика. Руки, окрепшие от гребли, вздулись от напряжения. Ноги араба бешено молотили по воздуху, отрываясь от палубы.
— Кастрировать каждого на этой скамье! — крикнул Эль-Лук своим командирам. — Посмотрим, как теперь эти черви взбунтуются!
Но бунт шел полным ходом. Едва один из корсаров бросился на помощь собрату, как тут же голова его раскололась от удара о бревно. Другой упал, извиваясь, с абордажным крюком в глазу. Из-под овчинных настилов показались похищенные из оружейной клинки — преисполненная жаждой мести толпа размахивала кинжалами и абордажными саблями. Эль-Лук смотрел, как убивают его людей и судно переходит в чужие руки, и жалел о том, что разрешил команде покинуть корабль. Мятежники бросились к нему.
Или он сам придет к ним. Позади с ножом в руке стоял Гарди, сбоку — Антонио.
— Ты хотел, чтобы я боролся за жизнь, Эль-Лук. Такой борьбы достаточно?
Удар в поясницу сзади подбросил капитана в воздух. Он упал, сильно ударившись, и больше уже не поднялся, поглощенный бурным потоком разящих рук, ног и клинков.
Антонио покачал головой:
— Похоже, он стал той женщиной, которой хотел быть.
— Самое кратковременное переживание в его жизни.
— Теперь галера принадлежит новому хозяину. Нужно отправляться в Мдину, пока не подняли тревогу.
— Ты прав, Антонио. Воспользуемся нашим шансом, как и эти люди.
— Я дам им кормчего, который выведет корабль к северу. Отныне и впредь они сядут за весла как вольные люди, не знающие наказаний.
— Они будут грести ради спасения своей жизни.
Весть о внезапном ночном бегстве Эль-Лука Али Фартакса и его корсаров неизбежно достигла Мустафы-паши и разлетелась по всему турецкому лагерю. Ярости главнокомандующего не было предела. Его обманули, предали, опорочили самого султана, а военный союз теперь подорван злонамеренной трусостью слабого самолюбивого пирата. Этот человек попросту сбежал с поля боя, прихватив с собой трофеи. Мустафа-паша поклялся однажды заставить корсара заплатить за измену кровью.
— Мои сердечные приветствия, месье Гарди.
Губернатор Месквита весьма постарел за последнее время и был явно измучен заботами об обороне города, лишенного припасов и стражи. Тем не менее он оказал гостю радушный и достойный прием.
Гарди, вновь облаченный в истрепанные в битвах сапоги, штаны и бригантиновый жилет, поклонился в ответ:
— Благодарю вас за то, что послали на выручку Антонио и его отряд.
— Они собирали весьма ценные сведения. До сей поры они выискивали новые цели для нашей кавалерии и каждую ночь сообщали о тяжелом положении Сент-Эльмо.