Кровавые слезы Украины

Терещенко Анатолий Степанович

– Сашко, уходи, прошу! С минуту на минуту из Сарн нагрянет карательный отряд. Готовится большая облава. А ровно через неделю – это значит на седьмой день, понял? – Приходи к церкви вечерком, как стемнеет. Я буду ждать.

– Угу… Спасибо, дядя Кузьма, – искренне поблагодарил Сашко своего спасителя и растаял за околицей села, проглоченный зигзагами проселочной дороги, заросшей густым подлеском ольшаника.

«Разжевал мне понятие недели, будто я не знаю, что она состоит из семи дней. А почему он в полицейской форме? – насторожился Александр. – Если бы он был предатель, то арестовал бы меня и непременно сдал фашистам, чтобы выслужиться.

Значит, он наш и, может, устроился полицаем по заданию командования нового партизанского отряда? Все может быть…»

Ход размышления прервал стрекот сороки, которая, перелетая с ветки на ветку, с дерева на дерево, тем самым словно говорила своим поведением, что она кого-то испугалась.

«Здесь, кроме меня, наверняка еще кто-то есть. Надо спрятаться, – подумал с опаской Сашко и юркнул в густые заросли ольшаника. – Непременно этот кто-то спугнул сороку. А может, Кузьма меня выслеживает. Нет, не похоже».

Только он метнулся в сторону и присел в кустарнике, как послышались чьи-то легкие и дробные шажки. Он чуть приподнялся и внимательно стал наблюдать за тем местом, откуда был послан звуковой сигнал. Через сетку сочной листвы паренек увидел, как на прогалину вышла косуля. «Ах, вот кого испугалась сорока! – успокоился Сашко. – Теперь можно шагать спокойно. Работы там у меня невпроворот».

Через неделю, когда стало темнеть, Сашко подходил к Осокоркам. Несмотря на то что вечерняя темнота приятнее утренней, в душе у паренька появилось ощущение какой-то тайны, которая должна кардинально изменить его жизнь. И именно встреча с Боярчуком способна привнести перелом в его нацеленности на войну с убийцами его родителей и сестрички.

Выйдя на прямой обстрел глазами церкви, он приютился в кустарнике и некоторое время наблюдал за подходами к ней. Вот из переулка вышел какой-то человек и, оглядевшись по сторонам, приблизился к противоположной от входного портала стене. Александр молодыми, цепкими глазами, хотя и узнал в нем Кузьму, но долго не подавал о себе знать – изучал обстановку.

«А вдруг к нему выйдут другие – значит, засада», – тревожился Александр. Но минут через десять он не поверил своему тревожному предположению и направился к вчерашнему партизану.

– Вечер добрый, дядя Кузьма, – радостно поприветствовал малый Берест человека у стены.

– Здравствуй, здравствуй, Сашко, – тоже теплым приветствием на приветствие ответил Боярчук.

– Где ты обитаешь?

– В земле.

– ???

– Вырыл землянку и попробую пережить зиму.

– А зачем рисковать, может, пойдешь снова в партизаны?

– Дядя Кузьма, я и так партизан.

– Хочешь сказать – одинокий волк.

– Да! Который должен укусить и загрызть тех, кто убил моих родных. Они мои должники. Я должен долг выбить из них, – философствовал парень.

– Не горячись. Надо еще найти этих бандюгов-кровников, а потом определиться, каким способом выбивать этот самый должок.

– Конечно, для поиска негодяев, а они все для меня таковые, нужна наводка, – согласился Сашко.

О своей службе в полиции Кузьма не поделился с пареньком никакими подробностями. Наверное, понимал, подполье – это тайна из тайн, связанная с большим партизанским отрядом, который поручил ему внедриться в карательный орган новых местных властей.

– Дядя Кузьма, мне бы узнать, где собираются эти шакалы. Остальное – на мне.

– Могу сразу помочь тебе.

– Где? – торопливо спросил Сашко.

– Возле знакомого тебе села Малого есть домик лесника, которого в прошлом году убили бандеровцы, заподозрив его в связях с партизанами.

– Знаю, там жил Карп Назарович Вишня. Мы с батькой не раз бывали у него. Такой приветливый был. Помню, еще он нас угощал диким медом.

– Да, был… К сожалению, сегодня этого человека уже нет… Его жена с дочерью успели убежать к родичам в Белоруссию, а то бы и их отправили к праотцам. Так вот в этой заброшенной хате каждую субботу теперь устраивают оуновцы пьяные оргии, заливая самогоном свои кровавые недельные делишки. А так дом пустует после трагедии…

– А какой сегодня день? – спросил полесский Маугли.

– Среда…

– А то я семь дней проколол в своем лесном календаре, а вот с днями не разобрался.

– Пойди туда – наверняка будет сопутствовать удача, – улыбнулся «полицейский».

Этого достаточно было, чтобы Сашко начал хладнокровно заводиться во имя справедливого действа.

Пружина отмщения стала сжиматься…

Договорились встретиться через десять дней на том же месте.

Взрыв в хате лесника

Придя поздно ночью в свою «берлогу», Сашко долго не мог уснуть, представляя, как он подготовит фугас из неразорвавшегося орудийного снаряда, отнесет к хате лесника, когда там будет очередное пьяное сборище бандитов. Положит фугас тихо под окошко, а потом взорвет его. «От дома вместе «с бандеровской начинкой» ничего не должно остаться – он рухнет и погребет под собой нелюдей, – размышлял Сашко. – Они теперь должны будут ответить за злодейства. Смерть за смерть!»

Он так завел себя, что от досады, негодования, злости, нахлынувших душевным всесокрушающим тайфуном на его сознание, заскрипел зубами. Если бы он посмотрел в это время на себя в зеркало или кто-либо увидел его, то заметили катание на молодом, пухлом и круглом лице не по возрасту рельефных желваков. Ненависть к вурдалакам буквально навалилась и давила его тяжелым прессом…

Проснулся он от косого лучика солнца, настойчиво пробившегося через щель замаскированной двери. Паренек сладко потянулся и тут же вскочил, чтобы размять застоявшиеся мышцы. Перекусив консервами с галетами и запив спартанский завтрак водой, принесенной от недалеко расположенного и звонко журчащего родника, он отправился к своему арсеналу. Облюбовав неразорвавшийся артиллерийский снаряд, он стал возиться с ним – модернизировал стальную болванку под фугас, который должен будет в субботу разнести в щепки домик лесника вместе с его непрошеными гостями.

Двое суток потратил он на конструирование адской машины. Завершил работу в пятницу. Календарь теперь, после встречи с Кузьмой, у него был свой – оригинальный и простой: он небольшим гвоздиком на куске картона делал шесть наколок, а седьмое место Сашко протыкал. Это говорило, что пришло воскресенье.

Рано утром в субботу охотник за жизнями душегубов был уже у объекта диверсии. Сняв мешок с адской машиной, он расположился на возвышенности в густом кустарнике молодого осинника, заросшего крупными зелеными и сочными листьями. У ее подошвы, как бы на нижнем ярусе, стояли заросли колючей ежевики, называемой поместному ожиной, и таким же колким шиповником, что могло свидетельствовать, что ни с какого бодуна пьяный гость не решился бы справить тут нужду и выйти, таким образом, на мстителя.