Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным
Шрифт:
* * *
Сколько людей погибли от голода в Советском Союзе и Украинской республике в начале 1930-х? Мы никогда не узнаем точных цифр. Никто детально не подсчитывал. Те данные, которые все же есть, подтверждают огромный масштаб происходившего: в докладной записке Народного комиссариата охраны здоровья УССР ЦК КП(б)У о голодающем населении Киевской области, например, указывается, что в апреле 1933 года только по этой области голодали 493 644 человека. Местные власти боялись подсчитывать смерти от голода, а через какое-то время уже не могли вообще ничего подсчитывать. Очень часто единственными представителями государственной власти, имевшими непосредственный контакт с мертвыми, были бригады могильщиков, а они ничего систематически не записывали [90] .
90
Про 493 644 голодающих в Киевской области см.: Марочко В., Мовчан О. Голодомор в Україні 1932–1933 років. – С. 233.
Согласно советской переписи 1937 года, населения было на восемь миллионов человек меньше ожидаемого: большинство из них были жертвами голодомора в Советских Украине, Казахстане и России, а также их нерожденными детьми. Сталин скрыл эти цифры, а демографов уничтожил. В 1933 году советское руководство в частных беседах чаще всего озвучивало примерные цифры жертв голодомора как пять с половиной миллионов человек. Эта цифра выглядит достаточно точной, может быть,
91
О советской переписи см.: Schl"ogel K. Terror und Traum: Moskau 1937. – Munich: Carl Hanser Verlag, 2008. О цифре пять с половиной миллионов жертв как обычно высказываемой см.: Dalrymple D.G. Soviet Famine. – P. 259.
Один ретродемографический подсчет дает цифру 3,3 млн жертв Голодомора в Советской Украине. Эта цифра очень близка к показателю повышенной смертности – примерно 2,4 миллиона человек. Она, должно быть, существенно занижена, поскольку многие смерти не регистрировались. В другом демографическом подсчете, проведенном по заказу правительства независимой Украины, фигурирует цифра 3,9 миллиона человек. Истина, наверное, находится где-то посередине, между двумя этими цифрами, что совпадает с оценкой большинства авторитетных ученых. Цифра 3,3 миллиона жертв голодомора и связанных с голодом болезней кажется наиболее приемлемой для Советской Украины в 1932–1933 годах. Из этого числа около трех миллионов составляют украинцы, а остальные – русские, поляки, немцы, евреи и другие. Среди примерно полутора миллиона погибших в Российской республике было по крайней мере двести тысяч украинцев, поскольку голод свирепствовал на землях, заселенных украинцами. Возможно, до ста тысяч украинцев было среди 1,3 миллиона человек, умерших от голода ранее в Казахстане. Как бы там ни было, не менее 3,3 миллиона советских граждан погибли в Советской Украине от голода и связанных с ним болезней и приблизительно столько же украинцев (по национальности) погибли в целом по Советскому Союзу [92] .
92
О демографическом ретроанализе см.: Vallin J., Mesl'e F., Adamets S., Pyrozhkov S. A New Estimate of Ukrainian Population Losses. – Р. 255, где указано 2,6 миллиона «внеплановых смертей» в Советской Украине в 1928–1937 годах, из которых нужно вычесть другие случаи массовых смертей, чтобы получить показатель смертности от голода. Про выводы государственного отчета от января 2010 года см.: Вирок остаточний: винні! // Дзеркало тижня. – 15–20.01.2010. О примерной цифре два с половиной миллиона человек на основании только зарегистрированных смертей см.: Кульчицький С.В. Трагічна статистика голоду. – С. 73–74. Еллмен приводит общую цифру 9–12,3 миллиона жертв голода в Советском Союзе за 1933 и 1934 годы (Ellman M. A Note on the Number of 1933 Famine Victims // Soviet Studies. – 1991. – № 43 (2). – P. 376). Максудов пишет о гибели 3,9 миллиона украинцев за 1926–1937 годы (Maksudov S. Victory over the Peasantry. – P. 229). Грациози указывает цифру 3,5–3,8 миллиона для Советской Украины (см. Graziosi A. The Soviet 1931–1933. – P. 6).
Рафал Лемкин, юрист-международник, который первым использовал термин «геноцид», называл произошедшее в Украине «классическим примером советского геноцида». Полотно сельского уклада жизни в Украине подверглось испытаниям, было растянуто и разорвано. Украинские крестьяне были мертвы, или унижены, или же разбросаны по лагерям по всему Советскому Союзу. Выжившие несли в себе чувство вины и беспомощности, а иногда – воспоминания о сотрудничестве с властями либо каннибализме. Сотни тысяч сирот росли советскими гражданами, а не украинцами, по крайней мере, не такими, какими их могли бы сделать полноценная украинская семья и украинское село. Те из украинских интеллектуалов, кто пережил эту катастрофу, утратили веру. Известный украинский советский писатель, а также украинский советский политический активист совершили самоубийства – один в мае, а другой в июле 1933 года [93] . Советское государство сломало тех, кто хотел определенной независимости для Украинской республики, и тех, кто хотел некоторой независимости для себя и своих семей [94] .
93
Речь идет о Мыколе Хвылевом и Николае Скрипнике (прим. пер.).
94
Цит.: Serbyn R. Lemkin on Genocide of Nations // Journal of International Criminal Justice. – 2009. – № 7 (1). – Pp. 123–130. См. также: Martin T. Affirmative Action Empire. – Ithaca: Cornell University Press, 2001; Snyder T. Sketches from a Secret War.
Иностранные коммунисты в Советском Союзе, ставшие свидетелями голодомора, каким-то образом разглядели в нем не национальную трагедию, а шаг вперед для всего человечества. Писатель Артур Кёстлер в то время верил, что голодавшие были «врагами народа, которые предпочитали просить милостыню, а не работать». Деливший с ним квартиру в Харькове физик Александр Вайсберг знал, что погибли миллионы крестьян. Тем не менее, он продолжал верить. Кёстлер наивно жаловался Вайсбергу, что советская пресса не пишет о том, что у украинцев «нечего есть и поэтому они мрут, как мухи». Он и Вайсберг знали, что это было правдой, как знал каждый, у кого были контакты с селом. Однако писать о голодоморе для них значило потерять свою веру. Каждый из них верил, что разрушение села может быть оправдано прогрессом человечества. Смерти украинских крестьян были платой за развитие цивилизации. Кёстлер уехал из Советского Союза в 1933 году. Когда Вайсберг провожал его на вокзале, то сказал на прощанье: «Что бы ни случилось, держи знамя Советского Союза высоко!» [95]
95
Цит.: Koestler A. Untitled // The God That Failed / Ed. by Crossman R. – London: Hamilton, 1950. – Pp. 68, 77; Weissberg-Cybulski A. Wielka czystka / Transl. by Ciolkosz A. – Paris: Institut Litteraire, 1967. – P. 266.
Впрочем, если конечным результатом голода и был социализм, то только в сталинской интерпретации этого термина. В одном селе Советской Украины вокруг триумфальной арки, построенной в честь окончания пятилетки, лежали тела мертвых крестьян. У советских начальников, уничтожавших кулаков, денег было больше, чем у их жертв, а у городских членов партии – гораздо лучшие перспективы жизни. У крестьян не было права на продуктовые карточки, а партийная верхушка выбирала продукты из широкого ассортимента в специальных магазинах. Если они, впрочем, слишком толстели, то должны были опасаться бродячих «колбасников», особенно по ночам. Богатые женщины в украинских городах (обычно это были жены высокопоставленных чиновников) выменивали свои продуктовые карточки на вышивки, украденные из сельских церквей. В этом плане коллективизация отбирала у украинского села его идентичность, даже когда уничтожала украинских крестьян сначала морально, а затем физически. Голод заставлял украинцев и представителей других национальностей обнажаться самим и обнажать святые места, прежде чем уничтожить их [96] .
96
Про арку см.: Ku'snierz R. Ukraina w latach kolektywizacji і wielkiego glodu. – P. 178. О переходе богатства см.: Falk B. Sowjetische St"adte. – Р. 288; Davies R.W., Wheatcroft S.G. The Years of Hunger. – P. 158; Conquest R. The Harvest of Sorrow. – P. 237. О «колбасниках» см.: Kuromiya H. Freedom and Terror. – P. 172.
Хотя Сталин, Каганович и Балицкий объясняли репрессии в Советской Украине ответом на украинский национализм, Советская Украина была многонациональной республикой. Голод коснулся русских, поляков, немцев и многих других. Евреи Советского Союза преимущественно проживали в больших и маленьких городах, но те из них, кто жил в селе, подвергались такому же риску, как и все. Однажды в 1933 году штатный корреспондент партийной газеты «Правда», отрицавший голод, получил письмо от своего еврейского отца. «Хочу, чтобы ты знал, – писал отец, – что твоя мать мертва. Она умерла от голода после нескольких месяцев мучений». Ее предсмертным желанием было, чтоб их сын произнес молитву кадиш по ней. Этот пример показывает разницу между поколением отцов, выросших до революции, и детей, выросших после нее. Не только среди евреев, но и среди украинцев, а также представителей других национальностей поколение, получившее образование в 1920-х, было гораздо более склонно принять советскую систему, чем поколения, повзрослевшие в Российской империи [97] .
97
Цит.: Conquest R. The Harvest of Sorrow. – P. 256. См. также: Slezkine Y. The Jewish Century. – Princeton: Princeton University Press, 2006; Fitzpatrick S. Education and Social Mobility in the Soviet Union, 1921–1934. – Cambridge: Cambridge University Press, 1979.
Немецкие и польские дипломаты информировали свое начальство о страданиях и смертности в среде немецкой и польской национальных меньшинств Советской Украины. Немецкий консул в Харькове писал, что «почти каждый раз, когда я отваживаюсь выйти на улицу, я вижу, как люди падают от голода». Польские дипломаты имели дело с длинными очередями голодающих людей, жаждущих получить визу. Один из них докладывал: «Часто клиенты, взрослые мужчины, плачут, рассказывая о женах и детях, умирающих или пухнущих от голода». Эти дипломаты знали, что многие крестьяне Советской Украины (не только поляки и немцы) надеялись на иностранное вторжение, освободившее бы их от агонии. До середины 1932 года они возлагали самые большие надежды на Польшу. Сталинская пропаганда в течение пяти лет твердила им, что Польша планировала нападение и аннексию Украины. Когда начался голод, многие украинские крестьяне надеялись, что эта пропаганда была правдой. По донесениям одного польского шпиона, они цеплялись за надежду, что «Польша или же любое другое государство придет и освободит их от нищеты и угнетения» [98] .
98
Цит.: Subtelny O. German Diplomatic Reports on the Famine of 1933 // Famine-Genocide in Ukraine, 1932–1933 / Ed. by Isajiw W. – Toronto: Ukrainian Canadian Research and Documentation Centre, 2003. – P. 17; Polish Consul-General, 4 февраля 1933, CAW I/303/4/1867; Border Defense Corps, 15 ноября 1933, CAW I/303/4/6906. О надеждах на войну см.: Snyder T. Sketches from a Secret War. – Р. 110. Про письма советских немцев в Германию см.: Hungersnot: Authentische Dokumente "uber das Massensterben in der Sowjetunion. – Vienna, 1933. Также см.: Berkhoff K.C. The Great Famine in Light of the German Invasion and Occupation // Harvard Ukrainian Studies. – 2008. – № 30 (1/4). – Pp. 165–181.
Когда Польша и Советский Союз подписали в июле 1932 года договор о ненападении, эта надежда рухнула. С этого времени крестьяне могли надеяться только на немецкое вторжение. Через восемь лет те, кто выживет, смогут сравнить советский и нацистский строй.
Хотя основные факты массового голодомора и смертей иногда и освещались в европейской и американской прессе, однако никогда не преподносились с безоговорочной ясностью. Почти никто не утверждал, что Сталин сознательно морит голодом украинцев; даже Адольф Гитлер предпочитал возлагать вину на марксизм. Было спорно писать, что голод вообще имеет место. Гарет Джоунс написал об этом в нескольких газетных статьях; казалось, он был единственным, кто писал об этом на английском языке под собственным именем. Когда венский кардинал Теодор Иннитцер летом и осенью 1933 года призывал помочь голодающим продовольствием, советские власти едко оборвали его, сказав, что в Советском Союзе нет ни кардиналов, ни каннибалов, – это утверждение было правдой лишь наполовину [99] .
99
См. речь Гитлера об этом: Die Weltgefahr des Bolschewismus. Rede des Reichskanzlers Adolf Hitler im Berliner Sportpalast // Deutsch"osterreichische Tageszeitung. – 03.03.1933. – P. 2. О кардиналах см.: Dalrymple D.G. Soviet Famine. – P. 254. О вмешательстве Иннитцера см.: Kardinal Innitzer ruft die Welt gegen den Hungertod auf // Reichspost. – 20.08.1933. – P. 1; Die Halfsaktion f"ur die Hungernden in Russland // Reichsport. – 12.10.1933. – P. 1, а также: Helft den Christen in Sowjetrussland // Die Neue Zeitung. – 14.10.1933. – P. 1.
Хотя журналисты знали меньше дипломатов, большинство из них понимали, что миллионы человек умирают от голода. Влиятельный московский корреспондент газеты «Нью-Йорк Таймс», Уолтер Дюранти, делал все от него зависящее, чтобы дискредитировать правдивые репортажи Джоунса. Дюранти, получивший Пулитцеровскую премию в 1932 году, назвал описание Джоунсом голодомора «большой страшной историей». Утверждение Дюранти о том, что это был «не настоящий голод», а только «повсеместная смерть от болезней из-за недоедания», вторило советской позиции и использовало эвфемизм как ложь. Это было различие по Оруэллу, и сам Джордж Оруэлл считал украинский Голодомор 1933 года главным примером черной правды, которую мастера слова раскрасили в яркие краски. Дюранти знал, что миллионы человек погибли от голода, однако в своих журналистских статьях твердил, что голод служит высокой цели. Дюранти считал, что «нельзя сделать омлет, не разбив яиц». Единственным, кроме Джоунса, журналистом, писавшим серьезный материал на английском языке, был Малком Маггеридж, который анонимно печатался в «Манчестер Гардиан». Он писал, что голод – «одно из самых чудовищных преступлений в истории, настолько ужасное, что люди в будущем будут с трудом верить, что он в действительности имел место» [100] .
100
О Дюранти см.: Duranty W. Russians Hungry, but not Starving // New York Times. – 31.03.1933. – P. 13. О Маггеридже (Maggeridge) см.: Taylor S.J. A Blanket of Silence: The Response of the Western Press Corps in Moscow to the Ukrainian Famine of 1932–1933 // Famine-Genocide in Ukraine, 1932–1933 / [Ed. by Isajiw W.]. – Toronto: Ukrainian Canadian Research and Documentation Centre, 2003. – P. 82. Об Оруэлле см.: Orwell G. Orwell and Politics. – London: Penguin, 2001. – Pp. 33–34. Также см.: Engerman D. Modernization from the Other Shore: American Intellectuals and the Romance of Russian Development. – Cambridge: Harvard University Press, 2003. – P. 211. К чести «Нью-Йорк Таймс» нужно заметить, что в двух анонимных статьях от 1 и 11 января 1933 года использовались выражения «искусственный голод» и «война с крестьянством».