Кровавый песок

Незнанский Фридрих Евсеевич

— Топай, давай! — санитар помог Вениамину развернуть тележку, и они покатили обратно к «родному» отделению.

Буквально через минуту их нагнала профессорша Евгения Филипповна и, загородив своей костлявой фигурой дорожку, вызверилась на санитара:

— Сидоров! Что вы себе позволяете?! Кто разрешил вам использовать Байкова на хозяйственных работах?!

— Так, дизентерию же вроде определили у баландера… — потупившись, оправдывался санитар. — Ну не эпилептиков же за супом посылать?..

— Конечно! — побагровела профессорша. —

Лучше наемного убийцу.

Вениамин словно ждал этих слов. Легко перепрыгнув через тележку, он обхватил профессоршу за шею, помахивая у нее перед носом острым куском толстого стекла.

— Пойдемте, доктор, прогуляемся, — предложил он самым зловещим тоном на какой был способен.

Она, кажется, прониклась или просто решила не усугублять, надеясь, что сейчас здоровый Сидоров мигом скрутит расшалившегося пациента, и инцидент будет исчерпан.

Санитар действительно двинулся на Вениамина, но тут же получил порез на лбу, удар между ног (на самом деле легкое касание, но сложился очень натурально) и в заключение прямой в челюсть. С душераздирающим стоном он свалился на дорожку и перестал подавать признаки жизни.

Топот за спиной заставил Вениамина поторопиться. Прижав кусок стекла к горлу докторши, он поволок ее к каменному забору.

Но шаги сзади неумолимо приближались, и чья-то рука тяжело легла Вениамину на плечо.

— Венчик, возьми меня, я отплачу, честное слово. — Запыхавшийся Колян смотрел на него по-собачьи преданными глазами.

— Ты как здесь оказался? — искренне удивился Вениамин, не останавливаясь.

— Возьми меня, Венечка, пожалуйста, — заладил свое Колян.

— Все равно далеко вы не уйдете, — вставила слово и профессорша. — Выбросите немедленно свой импровизированный кинжал, и давайте пойдем в палату. Я обещаю забыть обо всем случившемся…

Вениамин не успел среагировать. Колян выдернул докторшу из его объятий и одним движением, прямо как Шварц в «Командос» свернул ей шею.

— Не пизди, сука!

Они без особого труда перелезли через забор. Белая «восьмерка» с включенным двигателем и заляпанными грязью номерами стояла в десяти метрах от них, за рулем сидел незнакомый мужик.

Через несколько секунд «восьмерка» выскочила на оживленную улицу.

— Венчик, да я тебе теперь по гроб жизни! Ты только скажи, что хочешь, для тебя сделаю, — бесновался на заднем сидении Колян.

Водитель недовольно поглядывал на него в зеркальце заднего вида. Остановились на светофоре, водитель подал Вениамину пухлый полиэтиленовый пакет:

— Переодевайся. — В пакете лежали джинсы, футболка, кроссовки и куртка. — А тебя где высадить? — обратился он к Коляну.

— Да я с вами, мужики. Везите куда хотите, только подальше от больнички этой гребанной.

Вениамин резво переоделся, поделившись с Коляном курткой, ненавистную пижаму засунул в пакет и затолкал под сидение. Въехали в какой-то тихий дворик, остановились.

— Приехали, да? Выходим? — потирая

руки от удовольствия, засуетился Колян, а потом вдруг забеспокоился: — Это не твой дом, Венчик? Они тебя в первую очередь дома искать станут, домой нам нельзя…

Водитель выдернул из-под полы пистолет с глушителем и, не целясь, пальнул Коляну в лоб:

— Мне одного заказывали. Про двоих договора не было.

Протерев носовым платком руль и ручку переключения скоростей, водитель выбрался из «восьмерки».

— Дальше двигай сам. В бардачке документы, деньги, оружие и новое задание. Ариведерче.

— Что?! Стой! Кто тебе заплатил?

Водила ответил вопросом на вопрос.

— Как ты думаешь, что у меня в зубе? — Он пальцем ткнул себе в щербатый рот.

Бандерас побледнел. Водила ухмыльнулся и пошагал прочь.

Денис Грязнов

Они с Турецким сидели в ресторане «Гетьман» на Старом Арбате.

Вдвоем. А должны были — с Капитолиной. Но Турецкий поссорился с ней два часа назад, разговаривая по телефону. Причем, из-за какой-то ерунды. Кажется, высказал примитивную точку зрения на некое политическое событие (предстоящие выборы в Краснодаре), и такого маразма Капля стерпеть не смогла. Денис бы тоже с удовольствием притащил какую-нибудь барышню, скажем, Марину, но ее телефон по-прежнему молчал, а дежурных вариантов отчего-то не хотелось. В результате вечер вышел холостяцкий. Может, оно и к лучшему? Хотя вряд ли. Турецкий как-то сразу напился. Денис, конечно, не так, но тоже больше обычного. А ведь это должен был быть тот самый шикарный ужин, который Денис планировал еще в Новосибирске. Вернее, даже в Ясном. И если уж на Арбате, так пошли бы в «Прагу», чтоб по богатому. Но вечер оказался сугубо мужской, Турецкий в директивном порядке приказал денег много не тратить. И пошли в «Гетьман». Что по-своему, тоже неплохо.

В общем, отличная закуска, горилка и лучшая хохляцкая жратва были не в радость.

Потом Турецкий замолчал. Надолго. Потом у Дениса зазвонил телефон. Это была, на удивление Жанна Соколова. Тамарина родственница. Мышка-учительница.

— Денис, — сказал она таинственным голосом. — Я знаю, где можно найти Пломбу!

— Эка невидаль! — небрежно сказал Денис, глядя как засыпает Турецкий. — Я тоже знаю где. Везде. И нигде. Нет больше никакой Пломбы.

— Что вы говорите?! — испугалсь мышка-учительница.

— Что слышите, — грубовато подтвердил Денис и дал отбой. — Александр Борисович, — только не надо здесь храпеть.

— Ты чего хамишь? — обиделся Турецкий преувеличенно бодрым голосом. — Я же не виноват, что ты такой тугодум оказался — никак не можешь своего миллионера найти.

— Миллиардера.

— Тем более. Чего на людей бросаешься? А знаешь что? Тебе надо в баню сходить, — сказал Турецкий. — Ты как помоешься, сразу на человека становишься похож. О! Хорошая же идея! Прошлый раз ведь помогло.