Кровавый рассвет

Харпер Гвендолин

Расчесав волосы пальцами, она открыла дверь ванной, давая Букеру понять, что закончила. Сидя на полу, он глянул на нее и немедленно отвел взгляд.

— Твоя очередь, — сказала она, одной рукой придерживая полотенце на груди.

Он прочистил горло и кивнул.

— Ладно.

Кейтлин широко улыбнулась.

— Ой, смотрите, уши опять красные.

Букер спешно встал.

— Просто пытаюсь быть вежливым, Мидоуз.

— Где наши вещи? — спросила она прежде, чем он закрыл дверь.

—

Убрал их вон в ту комнату.

— Спасибо, — сказала она, прошлепав босыми ногами по коридору.

Быстро выудив свою единственную смену одежды (лифчик, трусики, серая футболка и джинсы), она быстро оделась, оставаясь лицом к двери и задержав дыхание, чтобы услышать, если кто-то начнет подниматься по лестнице.

Никто этого не сделал.

Одевшись, она натянула обувь и села на край сундука в изножье одноместной кровати, дожидаясь Букера.

Через несколько минут дверь открылась.

— Иисусе, Кей, — Букер резко остановился, одной рукой держа полотенце на бедрах. — Ты чего не внизу?

— Тебя ждала, — сказала она, выпрямляясь.

Она ожидала, что он станет её дразнить, но он лишь кивнул и закрыл за собой дверь.

Взглядом она следила за его передвижениями, на мгновение опешив от того, сколько тела Букера было выставлено напоказ. Струйки воды стекали по изгибу его мускулистой спины, скрываясь под краем полотенца. Татуировка морпеха оказалась не единственной на его теле — фамильный герб занимал его правую лопатку, а высоко на левом бицепсе была изображена черно-белая голова льва.

У него было загорелое тело человека, который часто работал под открытым воздухом без рубашки. И крепкое телосложение соответствовало этому образу.

Когда он повернулся, Кейтлин заставила себя смотреть в пол, беспокойно пытаясь занять чем-то руки на коленях.

Достав одежду из рюкзака, Букер встал у изножья кровати, чтобы все разложить.

Он широко улыбнулся.

— Ну и кто теперь краснеет?

Закатив глаза, Кейтлин встала.

— Подожду тебя снаружи.

— Ты меня убиваешь, Мидоуз. Не говори мне, что я совсем себя запустил.

— Придурок, — пробормотала она, выходя в коридор и захлопывая дверь.

— Прошу прощения?

Джеремайя остановился на лестнице, глядя на нее.

— О, эм... — она обернулась через плечо. — Это... ничего. Простите.

Он никак не прокомментировал, просто продолжил подниматься по ступеням, пока не очутился в полуметре от нее на лестничной площадке.

— Вы нормально устроились?

Она попыталась вести себя расслабленно, но понимала, что ей это не удается.

— Да, спасибо.

— Душ замечательный, не так ли? — Джеремайя сделал ещё пару шагов вперед. — Я каждый день возношу хвалу Господу за то, что нам хватило прозорливости разместить здесь запасные генераторы несколько лет назад. И баки с пропаном тоже. Конечно, мы не представляли, что будем использовать это место для...

— Не думаю, что кто-то мог такое представить, — она глянула за него, гадая, что будет лучше — уйти под каким-нибудь предлогом или ждать возле двери, где Букер все услышит.

— Судный день близится, — продолжал Джеремайя. — Книга дала нам все знаки. Как минимум, так я сказал своим прихожанам.

Кейтлин прищурилась.

— Вы пастор?

— Да. Церковь Святой Библии, примерно в пяти милях от главной дороги.

Что-то тошнотворное скрутило её нутро. Пастор, который взял свою семью и убежал, спрятавшись в лесах и вооружившись до зубов... Ей это не казалось очень праведным поведением.

В этот самый момент дверь позади нее открылась, и вышел Букер.

— Сэр, — приветствовал он Джеремайю. — ещё раз спасибо, что позволили нам привести себя в порядок.

— О, само собой, — сказал Джеремайя. — А теперь осталось ли в вас место для десерта?

Кейтлин моргнула.

— А?

— Констанция испекла пирог. Идемте, попробуем.

Он стал спускаться по лестнице, а Букер подошел к ней, ласково дотронувшись до её локтя.

— Ты в порядке?

Она кивнула, решительно игнорируя бунтующее ощущение в нутре.

***

Поглощение десерта с семьей было умеренно неловким. Кейтлин казалось, будто за ними наблюдали, но не просто как за чужаками. Такое чувство, будто их испытывали, выискивали признаки того, что Джеремайя считал дурным.

Когда они закончили, Кейтлин попыталась отнести их тарелки на кухню, но Констанция вскочила и сама их забрала.

— Позвольте мне, — пробормотала она, проворно скрывшись в другой комнате.

Когда Кейтлин опустилась обратно на свое место, Джеремайя подался вперед, награждая её и Букера пристальным взглядом.

— Ну а теперь, я рад принять вас под нашей крышей, — начал он, и пульс Кейтлин участился вдвое. — Но в этом доме мы следуем нескольким правилам, которые ниспослал нам милостивый Господь.

Чем сильнее он старался казаться преданным, тем хуже он выглядел.

— Мы христианская семья, и потому считаем грехи плоти недопустимыми. Вещи вроде добрачных отношений противоречат учениям Бога. Так что, боюсь, вам придется спать в разных комнатах.

Букер усмехнулся, уже открывая рот, чтобы заговорить, но Кейтлин встряла первой.

— О, думаю, здесь возникло недопонимание, — сказала она как можно более милым тоном. — Мы женаты.

Букер склонил голову набок, старательно сохраняя нейтральное выражение лица.