Кровавый разлом
Шрифт:
Она замолчала и бессильно обвисла у него на руках. Пер обхватил ее и прижал к себе.
— Все сейчас пройдет, — в отчаянии машинально шептал он. — Не волнуйся, девочка… сейчас все пройдет…
Но он понимал, что случилось что-то очень серьезное. Лицо Ниллы внезапно покраснело, и Пер почувствовал, что по руке его течет что-то теплое. У Ниллы пошла горлом кровь. Она потеряла сознание.
Джерри сидел с яйцом в руке, тупо уставившись на кровяные пятна на скатерти. Йеспер вскочил и, не сходя с места, смотрел
Пер отнес Ниллу на диван и осторожно уложил. Она закашлялась и открыла глаза.
— Мне очень холодно, — прошептала Нилла.
Пер вспомнил слова доктора — новый препарат очень действенен, но иммунитет ослабляется, организм легко подвержен инфекциям и еще что-то…
Он, стараясь выглядеть уверенным, посмотрел на Йеспера.
— С Ниллой все будет в порядке, — сказал он, — но я должен опять отвезти ее в больницу. Сможешь побыть с дедом?
Йеспер кивнул.
— И позвони матери…
Больница была почти совершенно пуста. В пасхальный вечер люди были только в приемном покое. Ниллу положили на каталку и увезли куда-то по коридору. Перу оставалось только пройти в ее отделение и ждать.
Пер сел на стул в коридоре. Он привык ждать. Он ждал. Он ждал, и ждал, и ждал…
Прошло больше часа. Открылась дверь, и появилась Марика со своим Георгом. Георг выглядел точно так же, как и в те два раза, что Пер его видел, — загорелый, в хорошо сшитом темном костюме.
— Нас приглашают поговорить с врачом, — сказала Марика.
Врача, дежурившего в пасхальный вечер, Пер никогда не видел. Фамилия его была Стенхаммар. Он был еще моложе того, что лечил Ниллу, но с такими же серьезными и вдумчивыми глазами. Он сидел за компьютером.
— У меня для вас две новости: хорошая и плохая, — сказал он. Подождал ответа и продолжил: — Хорошая новость — нам удалось сбить температуру и остановить кровохарканье. Скоро мы сможем забрать ее из интенсивки.
— А можно взять ее домой? — спросила Марика, хотя спросить должна была не она, а Пер: дети в эти выходные были с ним.
— А теперь плохая новость, — сказал врач. — Пернилла домой ехать не может. Она должна остаться в клинике.
— И надолго? — опять Марика.
Доктор помолчал, а потом разразился длинным монологом. Он рассказывал обо всех анализах, о результатах обследований, что они нашли… Он говорил, и говорил, и говорил, употребляя то и дело длинные, незнакомые Перу слова.
— Эпители… как вы сказали? — перебил он врача.
— Эпителиоидная гемангиоэндотелиома. Опухоль Дабска. Очень редкая, очень необычная форма ангиосаркомы, поражающая мягкие ткани. Я понимаю, что это для вас слабое утешение, но, как врач, я обязан…
— Какой прогноз? — перебила его Марика. — Что все это значит для Ниллы?
Из
— Так что будет лучше, если она до операции побудет у нас, — закончил Стенхаммар и, сцепив руки, положил их на стол.
Операция. Перу показалось, что пол под ним закачался.
— Вы сказали — операция?
— Да. Мы обязаны оперировать. Лучевой терапии, к сожалению, недостаточно… в данном случае речь идет об операции по жизненным показаниям.
Пер содрогнулся.
— Когда? — тихо спросила Марика.
— Скоро, пока поезд еще не ушел… — Стенхаммар сделал паузу. — И мой долг вас предупредить, что речь идет о достаточно сложной операции.
— Какие шансы? — спросил Пер, понимая, насколько неуместен его вопрос.
— Мы здесь не заключаем пари, — мягко сказал врач.
Они молча вышли в коридор. Георг пошел за кофе. Пер молчал — ему нечего было сказать своей бывшей жене, но она сама нарушила молчание:
— А где Йеспер?
— Дома.
— Один?
— Нет. С моим отцом.
— С Джерри? — чуть не крикнула Марика. Голос ее гулко отозвался в пустом коридоре.
— С Герхардом, да. Он приехал несколько дней назад.
— Зачем?
— Он болен. Он перенес…
— Болен он был всегда, — перебила его Марика.
— Он перенес инсульт, и ему нужна помощь, — закончил Пер фразу. — Скоро я отвезу его домой.
— Только сюда не заезжайте, — резко сказала Марика. — Я вовсе не хочу встречаться с этим… похотливым импотентом.
— Похотливый? Может быть… но, насколько я помню, он тебе был очень любопытен, когда мы встретились. Ты находила интересным и его, и то, чем он занимается.
— Ты мне тоже казался тогда интересным, — отпарировала Марика. — Это прошло.
— Вот и хорошо, — сказал Пер. — Значит, у тебя одной проблемой меньше.
— Это не у меня с тобой проблемы, Пер. Это у тебя проблемы со мной.
Пер глубоко вдохнул и резко выдохнул.
— Пойду попрощаюсь с Ниллой, — сказал он вместо ответа.
Марика осталась в коридоре. В палате Ниллы все было тихо, свет погашен. Она лежала под белой простыней, из руки опять торчал шланг капельницы. Он наклонился и прижался щекой к ее щеке:
— Привет.
— Привет…
Она была очень бледна и часто дышала.
— Как ты? Как твои легкие?
— Так себе…
— А выглядишь неплохо.
Она покачала головой.
— Папа… — вдруг сказала Нилла. — Я не могу найти свой черный камень.
— Какой камень?
— Кусок лавы из Исландии… мама купила его мне на счастье. Он лежал у меня в комнате. Мне показалось, я сунула его в карман, а его нет.