Кровавый разлом

Теорин Юхан

— Я подумал, ты захочешь это сохранить. Как память.

— Макс… что ты наделал?!

Он присел на край кровати:

— Если хочешь, могу рассказать… Так спокойно, достойно… я держал его все время на руках. Ветеринары — мастера своего дела.

Вендела, онемев, смотрела на него во все глаза.

— Сначала ему вкололи успокаивающее, что-то вроде того, чем ты иногда пользуешься. А потом — большая доза пентобарбитала в переднюю лапу, и он…

— ЗАТКНИСЬ! — Вендела вскочила в кровати. — Я не хочу это слышать!

Она отшвырнула одеяло, промчалась в холл, накинула пальто и, на ходу надевая сапоги, выскочила на крыльцо и спрыгнула, так что гравий брызнул из-под ног.

Пусть уходит вон. Он ей не нужен.

Она рванула дверцу «ауди». Она была не заперта. Вендела села в машину, положила голову на руль и зарыдала.

Десять лет… Они купили Алли в год, когда поженились. Приехали к заводчику, и песик сразу побежал к ним, приветливо виляя хвостом. Это он выбрал их, а не они его… И с тех пор Алли не отходил от Венделы.

Перед капотом появилась тень.

— Вендела, очнись! — Макс постучал в окно. — Выходи, нам надо поговорить…

— Нам не о чем говорить! Пошел вон!

Она выхватила из бардачка карманный фонарь и резко открыла дверцу, так что ему пришлось отскочить.

— Не смей ко мне прикасаться!

Он отступил на шаг. Вендела вихрем промчалась к калитке.

— Куда ты, Вендела? Вендела!

Она не ответила — побежала, оступаясь в неудобных сапогах, в холод и мрак.

57

Пер оставил машину на парковке напротив входа в ресторан «Гонолулу». С моря дул колючий ветер, и было очень холодно, словно бы зима раздумала уходить и задержалась на пороге. К тому же небо заволокло тучами.

Ресторан располагался у самой воды, совсем недалеко от центра Карлскруны. Но, несмотря на такое выгодное место, вряд ли это было первоклассное заведение. Хотя бы потому, что на неоновой вывеске некоторые буквы не горели. «РЕ С РАН ГОН ЛУЛ».

Он вошел в теплое помещение и с удовольствием скинул куртку. Ресторан был довольно большой, не меньше тридцати столиков, но заняты были только восемь. Впрочем, ничего удивительного — по понедельникам мало кто ходит в рестораны. Через три дня Вальпургиева ночь, тогда-то уж гости наверняка будут.

Он выбрал столик подальше, у окна, и открыл меню. Пиццы и гамбургеры, пара салатов. Он заказал бутылку минералки и загадочный «Гонолулу-бургер».

Пер исподтишка присмотрелся к официанту — широкоплечий, темноволосый… вполне мог бы работать моделью у Джерри. Если бы не был так молод. Этому было от силы двадцать пять, вряд ли он мог сниматься в порнофильмах в пятнадцатилетнем возрасте.

Через четверть часа парень принес заказ.

— Вы знаете Тобиаса Йесслина?

— Тобиас? Вы имеете в виду повара?

— Да-да, — быстро сказал Пер, — повара. Я бы очень хотел с ним поговорить.

— Насчет еды? — подозрительно спросил официант. — Вам что-то не нравится?

— Нет-нет… мне все нравится.

— У Тобиаса сейчас работы по горло.

— А когда он освободится? Вы можете передать ему записку?

Официант вяло кивнул.

Пер вытащил из бумажника какую-то старую квитанцию и накарябал на обратной стороне те же два слова, что и в «Мулен Нуар», — «позвоните мне!» — и номер мобильника.

Официант взял записку и, не сказав ни слова, исчез.

Пер принялся за жирный резиновый гамбургер. Жевал и все время косился в окно на мрачное темно-серое море. Старые баржи, груженные известняком, шли на юг — скорее всего, в Данию и Норвегию.

Поев, он посмотрел на дверь в кухню — закрыта.

Вдруг он подумал, что Маркус Люкас где-то в нескольких метрах от него, за этой дверью. От этой мысли ему стало не по себе. Он подождал еще минут десять, вышел в пустой гардероб и набрал номер. Трубку взяли мгновенно.

— Фалль.

— Это Пер Мернер с Эланда. Я вам звонил утром… помните?

— Помню.

Судя по интонации, у его собеседника особого желания разговаривать не было. Но Пер решил не сдаваться:

— Я просто хотел узнать, нашлась ли эта сумка… я имею в виду, сумка Ганса Бремера.

— Нашлась. На чердаке лежала.

— Очень хорошо. Вы посмотрели, что там?

— Открыл, во всяком случае. Старые журналы и какая-то рукопись. Довольно толстая. Книга, наверное.

— Может быть, дневник?

— Может быть. Не читал.

— А можно мне тоже посмотреть?

— А почему нет? Конечно, можно. — Он сделал короткую паузу. — Вы даже можете взять эту сумку. Она мне ни к чему.

— Хорошо бы… но как мне ее забрать?

Бросить все и опять ехать в Мальмё? Нет, он не может так надолго оставить Ниллу. Но Томас Фалль неожиданно предложил другое решение:

— Я еду в Стокгольм на Вальпургиеву ночь, так что завернуть на Эланд труда не составит… оставьте мне адрес, и все.

Пер продиктовал адрес и объяснил, как найти Стенвик.

— Там три дома у каменоломни. Мой — самый маленький, — сказал он.

Он вернулся за столик. Его тарелка уже исчезла.

В половине десятого дверь в кухню открылась, и оттуда вышел человек в белой поварской куртке и колпаке. Он подошел к столу и показал Перу записку:

— Это вы писали?

Он говорил на сочном сконском диалекте. Пер кивнул, и сразу последовал второй вопрос:

— Значит, вы сын Джерри Морнера?

— Именно так. А вы — Тобиас?

— Собственной персоной. Я работал у вашего отца до того, как выучился на повара.