Кровавый разлом
Шрифт:
— О чем? — Она почти шептала.
— Как выглядел Ганс Бремер?
— Бремер? Как выглядел… обычно выглядел… Немного похож на вас.
— Вот как? Но он был постарше?
— Моложе.
— Моложе? Намного?
— Не знаю… мне он тогда казался старым. Но я-то была подростком… Тогда ему было лет тридцать.
— Тридцать?
Внизу хлопнула автомобильная дверца, и водитель вышел из машины. В сумерках лица не видно, тем более что оно скрыто кепкой. Он огляделся, точно ждал кого-то, и опять сел в машину.
— Если
— Вот как? Извините, я не могу больше говорить.
— Подождите, Ульрика… я только хочу сказать… мне пришла в голову одна вещь. Оператор или не знаю уж, кто он… режиссер, который вас снимал, был вовсе не Ганс Бремер.
— Он так представился.
— Разумеется… но в последнее время я понял, что в этой отрасли никто, ни один человек, не пользуется своим настоящим именем. У всех псевдонимы, правда? Даже мой отец из Герхарда Мернера сделался Джерри Морнером.
Ульрика Тернман молчала.
— Ганс Бремер был просто «вратарем», как это называется… кто-то просто использовал его имя и платил ему за это, чтобы не пачкать свое настоящее имя.
— Значит, я испачкала свое имя? Благодарю…
— Нет, я не это имел в виду…
В трубке послышались гудки.
Пер вздохнул и повесил трубку. Второй раз он звонить не стал.
Посмотрел на машину внизу, зашел в спальню, взял топор, надел куртку и вышел из дома. Было холодно. Вдруг ему показалось, что он слышит в кустах свистящее дыхание. Джерри?
Он повернул голову и обругал себя. С ума он, что ли, сходит…
Машина стояла внизу, в семидесяти — восьмидесяти метрах к югу, на площадке между двумя большими кучами щебня. Это был и в самом деле «форд», но если это та самая машина, которая сбила Джерри, то должны быть следы наезда, а их не было. Машина выглядела свежевымытой.
Пер понял, почему водитель так долго не выходил — дожидался темноты.
Тролли появляются в темноте.
Он остановился на краю скалы. Боковое стекло медленно поехало вниз. Мотор заглох. Водитель высунул голову.
— Алло! — крикнул он.
— Да?
— Это Стенвик?
Неуверенный голос заблудившегося человека.
— Стенвик, — подтвердил Пер и крепче сжал топор.
Дверь открылась, и вышел водитель:
— Я ищу Пера Мернера… это, случайно, не вы?
— Я. А вы кто?
— Томас Фалль из Мальмё. — Он поднял руку с большим портфелем. — Я еду в Стокгольм и по пути завез то, что вы просили…
Пер кивнул:
— Замечательно… но вы заехали не туда, Томас.
— Почему? Вы же сказали — у каменоломни.
— Правильно, только вам нужно было ехать верхней
— Не беда… Как бы то ни было, сумку я привез.
— Спускаюсь.
Он осторожно спустился по недостроенной лестнице — верхние каменные плиты, которые он взгромоздил на днях, лежали очень неустойчиво.
Внизу было еще холоднее, чем у дома.
Машина стояла в середине площадки, фары по-прежнему включены. Свет ослепил Пера, он видел только направляющийся к нему темный силуэт в кепке. В одной руке у водителя был портфель, в другой качалась, нервно позвякивая, связка ключей.
— Вот его сумка.
Пер посмотрел на Фалля и сжал топорище еще крепче:
— Поставьте на землю.
— Что? — удивился Фалль.
— Поставьте портфель на землю перед собой.
Фалль уставился на него:
— А что это у вас в руках?
— Топор.
Фалль, не выпуская из рук портфель, сделал пару шагов по направлению к Перу.
— А ключи тоже Бремера? — спросил Пер.
Фалль не ответил. Он остановился в десяти — двенадцати шагах от него. Лица его Пер по-прежнему не видел.
— Не думаю, что это портфель Бремера, — продолжил он. — Это ваш собственный… впрочем, это одно и то же. Вы же Ганс Бремер, не так ли? Вы же носили именно это имя, пока работали с моим отцом?
Фалль молчал, не двигаясь с места.
— Думаю, вас разоблачила Джессика Бьорк… Она нашла квартиру Бремера, чтобы поговорить с ним о своем друге, Даниеле Веллмане, который снимался у вас под именем Маркус Люкас. Он заразился СПИДом во время съемок… Но когда Бремер открыл ей дверь, она его не узнала. Это был не тот Бремер, который стоял за видеокамерой…
Фалль по-прежнему молчал.
— И Бремер рассказал Джессике, что он всего-навсего «вратарь», или как там у вас это называется… Кто-то другой позаимствовал его имя для работы в порноиндустрии… и все шло хорошо, пока Маркус Люкас не заболел, а Джессика Бьорк не потребовала денег за молчание. Тогда пришло время спалить студию… и Томас Фалль мог опять стать Томасом Фаллем, поскольку имя Бремера сгорело вместе с его хозяином…
Фалль несколько секунд помолчал. Потом начал возиться с застежками портфеля.
— Да, — сказал он хрипло. — Я и вправду работал на твоего отца. И я снял деньги с его счета, когда его хватил удар… но я имел на это право. — Он поднял голову и посмотрел на Пера. — Ведь Джерри был и моим отцом… Мы сводные братья, ты и я.
Пер вздрогнул и опустил топор:
— Братья?
Фалль сунул руку в портфель:
— Ну да… сводные. Джерри жил с моей матерью только одно лето, в конце семидесятых, но этого, как видишь, хватило… Он меня не знал, да я ему ничего и не говорил. Но мной-то он был доволен куда больше, чем тобой, Пер. Он даже и в мыслях не держал, как я его ненавижу.