Кровавый разлом
Шрифт:
Пер слушал и пытался разглядеть лицо Томаса Фалля под кепкой. Неужели они и вправду похожи?
Внезапно Фалль сделал какое-то резкое движение — полуослепленный светом фар Пер не мог понять, в чем дело, видел только, что тот открыл портфель и что-то там повернул.
Раздалось резкое шипение, и Фалль бросил портфель в Пера. Из портфеля вырвались яркие языки пламени. Пер отскочил, но недостаточно быстро. Клейкая жидкость из портфеля выплеснулась ему на рукав, и куртка загорелась таким же белым, ярким и горячим пламенем.
Странно, но боли он не чувствовал. Пер бросил топор и побежал назад, краем сознания отметив шаги за спиной, чмокающий хлопок автомобильной дверцы и натужный хрип стартера. Мотор завелся.
По траве за ним тянулись огненные ручьи, но он уже был вне пределов досягаемости.
Мотор взревел — Фалль, очевидно, посчитал дело сделанным и уехал. Пер отчаянно пытался погасить липкий огонь на руке. Напалм — вспомнил он кадры вьетнамской войны.
В каменоломне не было ни капли воды. Только сухие камни. Он упал и начал кататься по земле, пытаясь сбить огонь, но мгновенно сообразил, что это ничего не даст, и начал правой рукой горстями засыпать огонь ледяной щебенкой.
Но ничего не получалось — огонь все глубже вгрызался в толстую ткань.
Он почувствовал резкую боль.
Только не потерять сознание. Запах горелого мяса… знакомый резкий запах горелого мяса. В глазах потемнело, точно кто-то опустил над ним дрожащий темный полог. Он, почти ничего не соображая, продолжал сыпать и сыпать мелкие камни на горящую руку. Наконец ему это удалось.
Вдруг он опять услышал звук мотора. Он поднял голову и, как сквозь туман, увидел приближающийся «форд». Преодолевая головокружение, встал и попытался отскочить, но было уже поздно.
Радиатор «форда» поднял его в воздух, он оказался на капоте, ударившись головой в лобовое стекло, потом его отбросило на скалу. Он сильно ударился грудной клеткой и левой ногой, на какое-то мгновение отключился, но почти сразу пришел в себя… Он лежал, скорчившись, на холодном камне. По лицу текло что-то теплое. Кровь из рассеченной брови и разбитого носа. Пер поднял глаза. У Томаса Фалля в руках была канистра.
Сюрприз в том, что никакого сюрприза нет.
Каждое движение причиняло острую боль. Он сидел на подогнутых коленях и удивлялся, почему бензин кажется таким теплым. В сравнении с холодным вечерним воздухом бензин был почти горячим, и он чувствовал сильное жжение, когда тот попадал на содранную кожу лица.
Бензин из канистры лился не постоянно, а выплесками, с бульканьем, словно кто-то жадно пил воду. Потом бульканье прекратилось, и он равнодушно проследил, как пустая канистра полетела в сторону.
Теперь он сидел в большой луже, и вся одежда была пропитана бензином. Пер оперся на руки и сделал попытку подняться. Он никак не мог сфокусировать зрение… Томас Фалль казался размытой тенью на фоне последней темно-багровой полосы заката над горизонтом.
Тролль, смутно подумал Пер. Его сводный брат выглядел точно как тролль.
— Вальпургиева ночь, — произнес Фалль без выражения. — По всему острову зажигают костры.
Он полез в карман, достал коробок спичек и встряхнул. Спички громыхнули — тихо, коротко и глухо.
Пер вдруг осознал, что мог бы попытаться попросить о пощаде. Попросить брата о пощаде.
Ради Ниллы. Сколько часов осталось?..
Пер открыл рот.
— Я буду молчать… — прошептал он.
Сводный брат не ответил. Вместо ответа он достал спичку, аккуратно закрыл коробок и чиркнул. Спичка зашипела и вспыхнула в каком-нибудь метре от Пера, и в темной каменоломне огонь ее показался Перу таким ярким, что он закрыл глаза.
Закрыл глаза и ждал.
69
Сколько сотен метров до хижины Пера? Семьсот пятьдесят… может быть, восемьсот. Герлоф вспомнил, как его приятель Эрнст повесил на дороге рекламный щит с надписью: «Скульптуры из камня — 1 километр», — но это он преувеличил. Герлоф утешал себя этой мыслью.
— Не так уж далеко, — пробормотал он себе под нос.
Он знал когда-то каждый сантиметр этой узкой, ухабистой дороги. Несчетное количество раз ходил он по ней — навестить приятеля. Но последний раз Герлоф был в доме Эрнста лет шесть-семь назад… Ему было тогда семьдесят пять, он был здоров и почти молод.
Каждый шаг отдавался болью в тазобедренных суставах, и он шел короткими, осторожными шажками. Дорога казалась ему бесконечной, она широкой дугой огибала каменоломню, только в самом конце ее, очень далеко, маячила хижина Эрнста.
Дойдет ли он? Всего сто метров позади, а спина уже заболела. И в ногах появилась неприятная дрожь… слава богу, догадался надеть зимнее пальто, не замерзнет.
Герлоф не посмотрел на часы перед уходом. Солнце висело уже над самым проливом, как раз уместившись на узкой голубой полосе между тучами и морем. Скоро зайдет совсем. Ветер усилился. Он смаргивал слезы и упрямо шел дальше.
Через несколько минут он миновал первую шикарную виллу. Курдин, кажется, так зовут хозяина. Людей не видно, но пара окон освещена. Он подумал, не зайти ли и попросить о помощи, но сжал зубы и двинулся дальше.
Пока ему удавалось сохранять баланс — выручала палка, — но дрожь в ногах не унималась.
Дорога шла довольно далеко от края каменоломни, вниз он заглянуть не мог, для этого надо было сделать крюк, но у него были сильные подозрения, что водитель поехал по берегу и что искал он именно Пера Мернера.
А что может сделать он, Герлоф, если даже доберется до места? Погрозить злодею палкой — а вдруг испугается?
Наверное, стоило позвонить в полицию… и что он им скажет? У меня, мол, дурные предчувствия? Вряд ли полиция, узнав про его предчувствия, пошлет на север Эланда вооруженный патруль…
Он миновал вторую виллу, Ларссонов, перевел дыхание и с тоской вспомнил свое кресло-каталку. Оставалось еще метров триста, а может, и четыреста.
Шаг за шагом.
У каменоломни никого не было, но у дома Эрнста стоял старый «сааб» Мернера. Значит, Пер дома, если не ушел на прогулку.