Кровавый янтарь
Шрифт:
Вышвырнутый со службы полковник согласился.
— А Воронин как? — Вспомнив о друге, спросил Соловьёв-старший.
— Погиб. — Соловей вздохнул. — Меня поэтому и не отпускали, а как времена спокойные пришли, я сорвался домой. Думал к матери на день рождения успеть, но автобус задержали на границе. И подарок забыл купить.
— Матери главный подарок — что ты живой. Что там у вас в Долге творится?
— Мы на грани. Плохой из меня командир получился.
Соловей вздохнул.
Всё началось с гибели Воронина. Когда генерал пропал всё начало разрушаться. Хантеры разорили дальние
— Не в том дело. Ты помнишь Римскую империю. Кстати, они тоже в красное одевались.
— Может быть. — Соловей кивнул. — Просто я думал, что Долг — это дело моей жизни. Я думал, что защищаю людей от зоны, а теперь я разрушаю свой мир …
Он замолчал, услышав мерное жужжание закреплённого на запястье ПДА. Закатав рукав рубахи, он прочёл: «Входящая линия».
— Что-то случилось?
— Не знаю. Сейчас посмотрим. — Соловей нажал на кнопку ответа.
— Внимание! Говорит генерал Воронин. Всем сталкерам Долга срочно прибыть на базу. Это не шутка. Всем прибыть на базу! Срочно!
— Погиб? — Николай Евсеевич перегнулся через стол. — Ты поедешь?
— Да. — Соловей кивнул. — Поеду, иначе всё рухнет…
Глава двенадцатая. Пьеса сыграна
Озеро Янтарь. Убежище Адепта.
За три месяца до прихода Спама в Зону
Когда человек пытается доказать себе собственную значимость, когда приходит момент подвести итог, и встретиться со своими страхами лицом к лицу, он делает пожалуй главный выбор в своей жизни. Возникновение государств в «Новом свете», экспедиции за Урал и долгие месяцы битв за Сибирь — всё это попытка найти себя, убежать от обыденности.
А ведь если подумать — что останется после меня? Дети, которые когда-нибудь умрут? Запись в архиве? Что будет напоминать потомкам, что жил вообще такой, ну, к примеру, гражданин Петров? Обидно ведь осознавать, что после смерти от тебя не останется ничего. Никто не вспомнит…
А вот о тех, кто осваивал Америку, кто шел в Сибирь по приказу Великих князей и царей, помнят. О них знают все, и из книги в книгу кочуют легендарные образы Ермака, Льюиса, Кларка. Они живут в веках, и пока будет существовать человечество, их имена будут помнить. Так будут помнить тех, кто водрузил знамя над Рейхстагом, кто полетел на Луну, тех, чьими потом и кровью политы земли Вьетнама, Афганистана, Сомали…
Так будут помнить того, кто впервые дошел до Монолита, но вот в чём ирония судьбы — никто не вспомнит смельчаков, которые шли рядом. Легенды будут рассказывать о Дмитрии Шухове, который в одиночку дошел до центра Зоны, а о том, что за этот рейд заплатили своими жизнями пятеро, не скажет никто. Не будут портить легенду, как не скажут о том, кто шел бок о бок с Семецким, со Спамом…
Никто никогда не узнает имени того, кто всегда был вторым номером. Знают лишь победителей, а сотни и тысячи тех, кто волею Зоны оказался в аутсайдерах, никогда не будут упомянуты в легендах…
И, тем не менее, они идут — сталкеры со всех
А они будут идти и гибнуть в аномалиях сотнями, десятки их сцепятся на привалах друг с другом за грошовый хабар, и многие умрут. А потом пройдёт выброс, и отсчёт начнётся снова — новая кровь, новое представление.
Но есть и те, кто страшнее искателей славы. Эти гладиаторы современности идут в Зону, прячась от своих страхов. Одних преследуют враги, других — воспоминания. Именно они чаще всего становятся убийцами — психи, трусы. Таких людей во внешнем мире держат за решетками камер, а здесь их отпускают на вольные хлеба…
Но есть ещё и третий тип людей, живущих в зоне — прагматики, не верящие ни в наживу и славу, но и не боящиеся собственной тени. Они и есть те самые с сталкеры — убеждённые в своей правоте, они составляют кланы, словно коммуны, в которых пытаются выстроить свои, человеческие правила. Они пишут кодексы и уставы, выбирают командование.
Артур был сначала беглецом, потом искателем славы, и уж потом стал прагматиком…
Потом он не жаждал славы и денег. Он просто дышал воздухом зоны, слышал шум ветра, и наслаждался каждым мгновением, прожитым на этой земле. Забавно, но когда он бежал из внешнего мира, врачи давали ему от силы месяц, но он прожил годы. Раковая опухоль исчезла, словно её и не было. Он сделал главный выбор в своей жизни, и был этим вполне удовлетворён.
— Ну и где он? — Напарник покосился на часы. — Опаздывает.
— Ему простительно. — В тон собеседнику отозвался Артур, и поправил капюшон дождевика.
Холодные струи хлестнули по лицу, и где-то за горизонтом свирепо заурчал гром.
— Греби, давай.
Напарник послушно обхватил весло, и вновь оттолкнулся от остовов автомобилей. Попутно он старался разглядеть на берегу фигуру человека, но струи дождя, словно полог кулис, скрывали от него землю.
— Дерьмовая погодка, а, Артур?! — Ободряюще просипел он, но задумавшийся сталкер лишь отмахнулся в ответ.
Человек, которого они ждали, пришел лишь час спустя. Говорил преимущественно Артур, а незнакомец внимательно слушал.
— Всё сделали, как вы просили. Стены крепкие, вооружение — в общем, всё как договорились. Оплата, надеюсь, будет — как условились?
— Подробнее.
— Установили заслоны, обшили забор толстым металлом, окопали всё. Получилось круче, чем в бункере Гитлера…вот как-то так. — Закончил свой монолог сталкер.
— А туда не сунутся? — Незнакомец отвел Артура в сторону, чтобы напарник ничего не смог услышать.
— Кто сунется? Там радиация такая, что зомби дохнут.
— Значит, гарантируешь, что никто не решит искать там Монолит, или что там они все ищут.
— Счастье…
— Что? — Собеседник Артура словно не заметил, когда разговор перешел в иную плоскость.
— Счастье, говорю, они ищут, но там не будут. Им Монолит подавай, а посреди озера что искать?
— Уединения. — Незнакомец улыбнулся. — Как мой хозяин.
— Ваш хозяин не пожалеет. — Артур похлопал незнакомца по плечу, но тут же понял, что сделал это напрасно.