Кровавый закон
Шрифт:
Конечно, от светожелов было мало толку, но разглядеть большую красную полоску поперек плеча было не сложно. Широкая, и явно глубокая — кровь только-только остановилась. Олиф понимала, что рана до сих пор не затянулась лишь потому, что Лекс постоянно прислоняется ею к стене с острыми каменными выступами. И это означало самое страшное — быстрое заражение. Вокруг темно-красных концов уже виднелся гной. Давить его было нельзя. Как-никак, но он не давал попасть в рану новой грязи. Зато распространял прежнюю, ту, что уже была под кожей.
Олиф провела ладошками по лицу, глубоко
«Так, ладно, все хорошо. Что там полагается делать раненным воинам? — мысленно начала рассуждать. — Заражение. Если появился только гной, значит, что еще не все потерянно. Гораздо хуже было бы, если…»
Девушка пораженно ахнула. Этого свет светожелов рассмотреть не позволял, поэтому все могло быть еще хуже, чем выглядело сейчас.
— Нравится? — с горькой усмешкой спросил Лекс.
Олиф не ответила. Секунду поколебавшись, она сорвала со стены светожела и поднесла его прямо к ране. Ей казалось, что за этим последует возмущенный писк слизистого зверька, но тот, как обычно, не подавал признаков жизни.
Её опасения не подтвердились. Грязь попала в саму рану, и, похоже, еще не добралась до крови. Во всяком случае, вены не взбухли, а это давало надежду.
— Что ты там делаешь? — с сомнением спросил Лекс. — Решила мне спину поджарить?
— Они не горячие, — покачала головой девушка, рассматривая зеленую слизь в руках.
Мужчина повернулся.
— И не противно было? — намек был очевиден. Вообще, Лекс всегда считал, что девушки ненавидят всякую гадость.
— Нет, они милые.
— О да, в жизни не видел созданий милее. Зачем ты его взяла?
— Проверяла кое-что, — уклончиво ответила Олиф.
— Только не говори мне, что у тебя снова появилась гениальная идея.
— Да, ведь рана только…
— Олиф, — прервал ее мужчина, впервые, наверное, назвав по имени, — прекрати. Я не шучу. Хватит. Ты видела рану? Видела. С этим уже ничего не сделаешь. Ни-че-го, поняла меня? Все.
— Но ведь…
— Все! Это не обсуждается.
— Нет, обсуждается! — возразила девушка, понимая, что еще ни разу в жизни за один разговор никому столько не возражала. — Рана пока только гноится!
— Да что ты? — издевательски изумился Лекс. — По-твоему — это еще ничего?
— Во всяком случае, заражения крови нет. А гной можно срезать.
— Я бы восхитился твоему остроумию, но, прости, скулы болят. Прежде, чем срезать гной, нужно убедиться, что туда не попадет новая инфекция.
— Значит, промоем рану!
Олиф понимала, что затхлая, грязная камера — не лучшее место, чтобы поиграть в лекаря, но отступать она не собиралась. Во всяком случае, потому, что просто не сможет уйти отсюда со словами: «Ну что ж, дружок, покойся с миром!». Совесть не позволит.
— Чем ты собралась ее промывать?
— Водой!
— Водой? — удивленно переспросил мужчина и расхохотался. — Серьезно? Дорогуша, вода здесь не поможет, только чистый спирт.
— Ладно! — зло согласилась Олиф. — Промоем спиртом и срежем гной!
— Предположим, так. Дальше ты что будешь делать?
Лекс спорил неохотно. Даже не спорил, а просто пытался доказать, что все надежды глупой девчонки бесполезны.
— Перевяжу рану.
— А кровь не остановится. Повязка, вернее, прогнившая тряпка, которую ты и достать-то не сможешь, пропитается насквозь. Надо будет менять. Спирт, который ты тоже, кстати, не сможешь достать, испарится. Новое заражение, новый гной, и все по-новому?
— Ладно, я не перевяжу рану, — проворчала в ответ девушка. — Что нужно будет делать дальше?
— Зашивать.
— Зашивать?
— Да, зашивать. Ниткой и иголкой. Причем прочной, чтобы концы раны не разошлись.
— Ладно, — кивнула Олиф. — Значит, зашьем.
— Кто зашьет? — усмехнулся Лекс. — Ты?
— Да, я.
— Напомнить тебе, как ты валялась в обмороке от вида… эм… своей крови?
— Я не валялась, — оскорбилась девушка.
— Да? А кто съезжал по дереву и умолял: «Ах, Лекс, ты такой сильный, спаси меня, я умираю»?
— Я сейчас снова тресну тебя ногой!
— И снова промажешь. У тебя, по-моему, в ушах вообще две огромные дырки.
Лекс понял, что стоять больше уже не может — сил нет. Он прислонился к стене, и аккуратно сел, стараясь не касаться ее раненным плечом. Но, как всегда, не смог.
— У меня нормальные уши!
— Учил-учил тебя защищаться, а ты даже дотянуться ногой до меня не можешь.
— Зато могу рукой! — Олиф присела, вплотную прислонилась к решетке и просунула туда руку, чтобы треснуть этого гада по шее. Лекс, как ни в чем не бывало, чуть отклонился в сторону, и ладошка девушки рассекла воздух.
— Ничему тебя жизнь не учит, — вздохнул он.
— Однако не я сижу в камере, — съязвила в ответ девушка.
— Тебя просто пожалели, — «сочувствующе» посмотрел на нее мужчина.
— За что?
— Ну представь, любого человека совесть сожрет, если он такую костлявую особь в камеру посадит.
— Я не костлявая, — обиделась Олиф.
— Да ты посмотри на себя, кожа да кости. Ты вообще ешь? Я тебе честно скажу: нас, мужчин, не слишком привлекают живые скелеты.
— А ты… да знаешь что…! А нас вообще не привлекают такие гадкие мужики!
— Да ну? Что же ты тогда здесь делаешь? — поднял бровь Лекс.
— Долг свой возвращаю, — коротко ответила Олиф.
— Какой еще долг? — насторожился мужчина.
Девушка в ответ лишь пожала плечами, взяла пустую тарелку и поднялась.
— Мне пора. Стражники наверняка уже что-то заподозрили.
Она быстренько развернулась и взбежала по ступенькам наверх, пока Лекс не начал задавать новых вопросов. Пускай помучается.
Стражники на входе, вопросов не задавали вообще. Только ухмыльнулись какой-то похабной улыбочкой. Олиф недоуменно на них покосилась и быстренько прошмыгнула в спасительную темноту. Только спустя несколько минут до нее дошла причина таких взглядов. Олиф представила себе ту самую картину, о которой подумали стражники, объясняя этим очевидный факт задержки, да еще и жуткой растрепанности девчонки, и ее передернуло. Она с Лексом?! Ни-за-что! Наверное, пока он был Перводружинником, его вообще все девушки стороной обходили — с таким-то мерзким характером!