Кровное родство

Ишта

С другой стороны – узнай Глау, что Ришарт в него влюблён, он бы ответил? Парень усмехнулся, натыкаясь в споре с собственным «Я» на твёрдое «нет». Сбежал бы. Не позволил бы себе остаться, ответить, да и… Нет, он никогда не завидовал Эвансу, не завидовал его славе и любви, просто до зубовного скрежета не хотел оказаться в лучах этой славы. Мышонком быть куда проще и даже в какой-то степени интереснее. А в универе… сбежал бы он в универе, если бы Ришарт решился сказать? Университет – это другое дело, совершенно, они как бы перешли во взрослую жизнь… Ага, разбежались. Глау честно считал, что почти у всех его однокурсников разума после окончания школы не прибавилось совершенно, и Ришарт, кстати, входил в их число. Да он и сейчас вёл себя как

мальчишка, только достигший пубертатного периода. Хотя что, сам лучше? Глау укусил себя за костяшку большого пальца, проследив, как чёрный осьминог ударил Дика в спину. Тот наверняка вскрикнул, но из-за закрытых Врат не было слышно ни звука. Шум битвы оглушил бы их, наполнил сердца страхом… и было бы ещё хуже.

Глау прикусил губу, сразу почувствовав вкус крови. Прокусил, с кем не бывает.

Мысли упрямо возвращались к ещё не начавшимся отношениям. Ришарт сказал, что любил его три года. Три долгих года… Та совершенно невозможная картинка намекала, что они якобы пробудут вместе настолько долго. Ха-ха. Да-да, разбежался. Не случится ли так, что Ришарт, получив его после трёх лет ожидания, в итоге бросит? Спустя какое-то время, конечно. Когда вдоволь насладится и душой, и телом, когда поймет, что Глау по сравнению с ним самим – другой, незаметный, жалкий… Нет, последнее слово не к месту. Глау знал, что не жалок, нисколько; он слаб физически, но морально даст фору даже Эвансу, он был в этом уверен на все сто. Но не жалкий. Умный, с хорошей памятью, сообразительный. Вон какой самородок тебе достался, Ришарт Эванс, радуйся.

Глау вздрогнул, когда Дик, словно услышав его мысли, уперся взглядом во Врата. И улыбнулся, совершенно безумно. Он был в крови, хотелось верить, что в чужой, но парень наконец вспомнил, что у тварей крови нет, они же состоят из нитей, а те просто рассеиваются в воздухе… Тогда – его кровь? И у Эйры? Глау судорожно вздохнул, до боли сжимая кулаки. Плевать. Плевать, что будет в будущем, существует только здесь и сейчас. Да, есть вероятность, что он просто перенёс Стража на Ришарта, скорее всего, так и есть, иначе не позволил бы себя поцеловать. Или захотелось поверить в чудеса? Те, в которые верилось в детстве, когда родители ещё были живы и рассказывали ему о волшебстве. Обалдеть, стоило позволить себе поверить Ришарту, и всё, расклеился. Глау стукнулся второй раз и отступил от Врат. Хватит. Когда это всё закончится, он обсудит всё с Ришартом и… даст им шанс, как ни прискорбно это осознавать. Хотя почему прискорбно? Должна же его когда-нибудь настигнуть награда за неудавшуюся юность!

Глау тихо фыркнул в ответ своим мыслям и тряхнул головой. Его потряхивало: от сумятицы в голове, от битвы, которая была так близко и одновременно происходила словно за тридевять земель. Ришарт дерётся, как привык, как делает это с детства, и надо будет расспросить его, обязательно. И узнать друг друга поближе – просто узнать, а не лезть сразу в койку. Они кролики, что ли, чтобы сначала трахаться, а потом разговаривать и задавать вопросы? Хотя Ришарт ждал три года… Да уж.

– Всё будет хорошо, – внезапно сказал Мархелл, оказываясь рядом. – Но будь готов, Глау: Старший, похоже, собирается атаковать.

Старший? Глау метнулся к Вратам, и в тот же момент, словно дожидаясь, пока зрители займут места, вихрь без формы начал менять свой облик. Быстро, ежесекундно, словно не зная, что выбрать, а в итоге так и остался причудливым хитросплетением нитей. Стражи застыли, Ришарт оказался поблизости, и Глау, машинально протянув руку, наткнулся на невидимую стену, отделяющую Путь от поляны и тварей. Он стоял спиной к Глау, и Эйра была там же. Парень встревоженно наблюдал, как у неё подкосились ноги, и Ришарт не мог удержать сестру, иначе пришлось бы выпустить кинжал из рук.

Твари сгрудились вкруг озера, Старший завис над ним и вдруг засиял, сначала тускло, потом ярче и ярче. Как в немом фильме, Глау видел, что один из приезжих Стражей что-то заорал, его рот причудливо

открывался, но оттуда не вылетало ни звука. Для Хранителей. Стражи что-то услышали и внезапно почти все оказались около Врат, загораживая их. Даже Эйра встала, она прислонилась к стене, оставляя кровавый след. Они все словно купались в своей крови, все были ранены и тяжело дышали. Глау видел напряженные плечи, поднимающиеся медленно и опускающиеся как-то неохотно, словно раздумывали, стоит ли. Глау с ужасающей ясностью понял, что сейчас будет.

– Назад! – рявкнул Мархелл, откидывая его, и сам отпрыгнул.

– Нет, – Глау попытался рвануться обратно, но Хранитель крепко сжал его плечо. Тут же, словно заметив собрата, откликнулся избитый бок. Неужели… неужели это было только этим утром?! Глау показалось, что прошла неделя как минимум. Или больше, но… Нет. Только сегодня утром он узнал, что Страж – Ришарт, поцеловался с ним и познакомился с его семьей. И… теперь это.

Глау проглотил почти вырвавшийся крик, когда Мархелл ещё сильнее сжал его плечо. Старший сиял уже совсем ярко, твари сбились в кучу в противоположной стороне от Стражей, а потом… Яркая вспышка ослепила всех, и следующее, что Глау смог увидеть – как натужно заскрипели Врата, чуть приоткрываясь, и как на Путь проникли звуки.

Крики.

Страшные крики, как будто Стражей сейчас заживо зажаривали, только что на вертел не насадили. И тонкий высокий звук, вплетающийся в эти крики. Глау, оттолкнув Мархелла, бросился к Вратам. Он не собирался, открывать, нет, просто хотел… что? Что он мог сделать? Он видел, как сломанной куклой упала на землю Эйра, и не было понятно, жива она или уже нет. Видел, как застыл с открытым ртом мёртвый незнакомый Страж. Как остальные корчились и не могли сдвинуться с места. И как Ришарт кричал, прижимал руки с клинками к ушам, не чувствуя, что ранит себе плечи острыми лезвиями.

– Ришарт! – Глау беспомощно ударил по приоткрытым створкам, понимая, что их надо закрыть, быстро, сию секунду, но…

На Врата навалились Мархелл и Каделл, Глау замешкался, но в итоге тоже толкнул их изо всех сил, стараясь помочь, и Врата закрылись, снова отрезая звуки. Ришарт остался там, со Старшим, а их выжило… нет, Эйру пока не стоит считать мёртвой, она просто потеряла сознание, да.

Их снова откинуло назад. Глау вскрикнул, когда ударился о стену Пути. Сияние проникло за Врата, вместе с криками и хрипами. И рычание. Раздалось рычание. Глау по стенке сумел подняться, он едва увидел, как мимо мелькнула тварь, вперёд, и тут же закричал Мархелл, в которого она вцепилась. Крики почти сразу перешли в хрипы, Каделл попытался освободить его, но на Путь уже хлынули твари. Глау заставил себя шагнуть в сторону, ближе к не до конца открывшимся Вратам. Он понимал, прекрасно понимал, что ему не спрятаться, не выжить. Твари не заметили его пока лишь потому, что рванулись вперёд, но стоит любой почуять человеческий запах – и будущее не настанет никогда.

Как будто прочитав мысли, тварь в облике метлы замерла перед ним, свернулась змеей и разве что не зашипела. Глау сжал кулаки, намереваясь драться, но не пришлось, в тварь попал кинжал, окровавленный, и метла-змея рассыпалась на нити. Самого Глау дёрнули куда-то в сторону и вниз, он со всей дури влепился в преграду, не позволяющую пройти к озеру, а потом, придавленный, упал. Его опалило жаром. Казалось, что кто-то свыше засунул в печку и решил не просто поджарить, а сжечь так, чтобы не осталось и пепла. Глау бы закричал от боли, но тот, кто оттолкнул его, навалился сверху и хрипел, вжимая его в пол. Не хватало воздуха, одежда, казалось, горела, кожа сползала заживо. И когда обжигающий свет почти пропал, схлынул где-то впереди, Глау решил, что всё-таки умер. Правда, тяжесть почему-то осталась, душа не воспарила, и в ноздри настойчиво просился запах палёных волос и жареного мяса. Глау поднапрягся, сбрасывая чьё-то тело, оно скатилось, захрипело. Человек ещё жив… Парень резко обернулся, игнорируя боль и замер.