Шрифт:
Часть 1
Глава 1
Деревня, где это случилось,
Когда-то приметной была.
Вдоль старицы речки Кручины
Разбросаны были дома.
Дворам, утопающим в липах,
Ни счету, ни схожести нет.
Туманом к околице липнул
Встающий молочный рассвет.
Наш люд был посевом влекомый.
Торгуясь в разделах земли,
От земства и до исполкома
С него всё, что хочешь, плели.
Когда же колхозную рухлядь
Подмяли,
Остались деды да старухи
С охапками краденых дров.
Деревню по речке прозвали.
Кручин, потому, было две.
Не знаю, как это уж смалу
Засело в моей голове.
Есть много преданий несхожих
О прозвище этой реки.
Но скажет вам всякий прохожий,
Что «воды пошли от тоски»
Тоску только в сказке упрячешь,
Которую в стынь и мороз
Мне бабка за печью горячей
Твердила в заложенный нос:
«Давно это было, хороший…
Бог весть, при котором царе.
Как след заметает пороша,
Не вспомнят и нас на заре.
Однажды под месяцем жидким,
Откуда жизнь слухом полна,
Сослали одних без пожитков
В деревню на выселки к нам.
Он молод. Она ещё пуще.
Возможно, что из городских,
Но было во всей этой гуще
Выспрашивать не по-людски.
Они откололи здесь хутор.
Поставили мельницу. Дом.
Любили друг друга, как – будто
Не будут всё время вдвоём.
И не были. Медную глотку
Смочив, наш урядник кривой,
Как дать, со всего околотка
В солдаты побрил одного.
Как чудилось, так уж и вышло.
И муж, знать, по старой вине,
Когда отцвели уже вишни,
И сгинул в бессчётной войне.
Всем краем старались утешить
Здесь столь молодую вдову.
Но всё же душа её к лешим
Отправилась жить на плаву.
И лето, и осень на берег
Она выходила и там
Рукой прикасалась в потере
К невидимым глазу устам.
А только зима наступила,
И льда прорубили куски,
Уйдя на свидание с милым,
Вдова не вернулась с реки.
Она не вернулась, хоть сплавьте,
В тот дом, где под трели стрижа
Наутро измятое платье
К устам он, прощаясь, прижал.
Над их невысокой могилой,
Где в хутор уходит тропа,
Лишь ветер, бросавшийся мимо,
Подолы акаций трепал.
С тех пор всё застыло в кручине:
И люд наш, чернее других,
И вишни, одетые в иней,
Печальнее лунной дуги»
Так вот, значит, наша деревня
С печальных рассказов пошла.
Возможно, что прадед мой древний
С весельем и спелся в делах.
В морозы он бредил о лете,
А в зное – как дышит он в хлябь.
Так верит в незыблемость света
В земле благодарный ей раб.
Но я, поглядев в это небо,
Не смог без печали смотреть,
Как тащит серебряный невод
Луна за собой по воде.
Пусть я не силён в пересудах
О той отдалённой поре,
Но что если это оттуда
Во мне эта серая бредь.
Ведь я же, теперь если спросят,
И в детстве ещё подмечал,
Как катится солнцем в покосы
Прошедших мгновений печаль.
Как плачет столетняя птица,
Ругая ту силу в лицо,
Веками из-под черепицы
Крадущую голых птенцов.
Тогда я не знал этой силы.
Казалось, что там, за холмом,
Пока мы с отцом докосили,
Никто не ограбит наш дом.
Никто здесь под пристальным взглядом
Не взрыхлит поверхность песков.
Лишь ходит река где-то рядом
Со скрипом дощатых мостков.
И так будет всюду и вечно –
Травой переполненный воз,
И ветер бросается встречный
В побеги овсяных волос.
Но месяц, с поводьев отпущен,
Храпя в насекомых пургу,
Зажёг уже в доме у пущи
Окно. И на том берегу
Рябит оно в знойных разводах
И манит крылами миров,
Пуская по сумрачным водам
Для тайных признаний перо.
И вот я спешу на тот берег.
Дощатые сели мостки.
Завету всегдашнему верен,
Не знал я, вернусь ли с реки.
Сейчас, вспоминая о прошлом,
Смахнув одержимость с лица,
Узнал я, как – будто нарочно,
Что стало началом конца.
Как рано, бывает, поманит
Любовь на рассвете с гнезда.
За речкой в молочном тумане
Я сердце за крылья отдал.
Птенцом не успевший проститься
С Кручиной, счастливым побыв,
Я вновь возвожу по крупицам
Гнездо, как журавль без крыл.
Глава 2
Когда над землёй мы повисли,
Летя с заграницы к родным,
От видов забегали мысли,
Рассеявшись вскоре, как дым.
Я вспомнил и эту легенду,
И окна на том берегу,
Как я в полыхании бледном
На встречу мостками бегу.
Тогда я, отбросив повадку
Не помнить наскучивших дат,
В деревне живущую бабку
Летел за пять лет повидать.
Гудели под ухом моторы.
Слепило глаза на заре.