Круг Матарезе
Шрифт:
– Я вспомнил, где это, – ответил пораженный Брэй. – Я буду там.
– Ну я пошел…
– Подожди минутку, – остановил его Скофилд. – Скажи Антонии, что я скоро перезвоню.
Некоторое время на линии стояла тишина, потом вновь раздался голос Талейникова:
– Вообще-то она сказала, что зайдет в Лувр, тут ведь рядом. Так что она может задержаться. Я доберусь до аэропорта приблизительно через час. Тебе не о чем, я повторяю, не о чем беспокоиться.
Раздался щелчок, и телефон разъединился – русский положил трубку.
Последние слова, произнесенные Талейниковым по телефону, оглушили Скофилда словно раскат грома.
Подобно молнии в мозгу сверкнуло: «Тебе не о чем –
Брэя осенило, что причина для беспокойства есть, и заключается она как раз в Антонии Граве.
Три не связанных друг с другом сообщения, услышанные им по телефону, должны были навести его на мысль. Скофилд попытался понять, почему русский связал воедино информацию про Лувр, то, что он доберется до аэропорта за час, и подчеркнул, что Скофилду нечего беспокоиться.
Лувр находился на другом берегу Сены, но действительно недалеко. Аэропорт же был уж никак не в часе езды от места, где остановились Антония и Талейников. Почему он так сказал?
Внезапно Брэй нашел ускользающую нить и почувствовал, будто его обдали холодной водой. Скорее всего, Талейников обнаружил нечто необычное в обстановке на рю де Бак, что-то насторожило его. Может быть, знакомое лицо в уличной толпе, или автомобиль, подозрительно долго стоявший напротив их жилья, или любой инцидент, случившийся неподалеку. Наверное, русский решил переправить Антонию на другую квартиру, расположенную за рекой, и, очевидно, на это ему понадобится час или около того. Значит, русский будет оставаться в Париже еще с час. Вот что означали его слова о том, что не надо беспокоиться. Он говорил странные вещи, но он ведь очень осторожен. А телефон могли прослушивать, и он не сказал поэтому ничего разоблачающего их с Антонией. Впрочем, так ли это? Правильно ли Брэй его понял?
…А может, русский убил ее? Ведь убил же он тогда его жену?! Может, ему спокойнее, когда никакой связной не существует? Ведь русский первым предложил убрать Антонию, эту девочку с холмов Порто-Веккьо, эту последнюю нежданную любовь Скофилда. Неужели он способен на это?
Да нет же! Теперь совсем не та ситуация. Зачем ему убивать ее, если он не собирается поймать и сдать Беовулфа? Ведь конец Беовулфа означал бы и конец его самого. Талейников не нужен КГБ даже с американцем. И охоту за Матарезе русский не мог прекратить. Не мог он и убить без необходимости. Профессионалы так не поступают. Тем более теперь, когда последствия будут страшные. Но, с другой стороны, что такое необходимость, как не убежденность человека, что надо поступить так, а не иначе?..
Отель «Коннаф» отличался не только превосходной кухней, но и высоким уровнем обслуживания. Получить там комнату не так-то легко, необходимо было заказывать ее заранее.
Фешенебельный отель на Карлос-плейс представлял собой один из оставшихся бастионов империи, являясь символом могущества, роскоши и основательной жизни прежних времен. Несмотря на дороговизну, он привлекал солидностью, комфортом и респектабельностью; его постояльцы сразу начинали чувствовать свою значимость в этом мире. Желающих поселиться было хоть отбавляй, номера не пустовали.
Скофилд знал это, знал и то, что в таком отеле он почти неуязвим, малодосягаем, что местоположение его удобно и надежно. Посему некогда он предпринял усилия, чтобы войти в контакт, а затем и подружиться с директором финансовой группы, то есть с фактическим владельцем отеля. Все театры имеют места и ложи для «своих», во всех ресторанах существуют столики, на которых всегда стоит табличка «заказано» на случай внезапного появления постоянных солидных клиентов, и все отели резервируют
– Номер шестьсот двадцать шестой за вами, – сообщил администратор, как только Брэй представился по телефону. – Можете сразу подняться туда на лифте. Все к вашим услугам, регистрационный бланк заполните в номере.
Все складывалось удачно, и оставалось решить лишь один вопрос. Вернуться в прежнюю гостиницу за вещами он не мог, и вся его одежда и мелочи оставались там. Ему предстояло обзавестись новым гардеробом, включая пальто, шляпу и все необходимое. Бумаги и документы были у него с собой в портфеле. Но о чем приходилось сожалеть, так это о множестве самых разных инструментов и приспособлений, нужных для работы. Разумеется, он постарается приобрести и эти предметы, а там жизнь покажется веселей. И он направился назад в «Харродс». На покупки ушло около часа, что было прекрасно: по крайней мере все это время он не думал о том, что же произошло в Париже.
Около полуночи Брэй вышел из номера, спустился на служебном лифте в фойе и вышел через запасной выход на улицу. Спустя минуту он уже сидел в такси, водителю было велено доставить пассажира к мосту Ватерлоо. Откинувшись на заднем сиденье с сигаретой в зубах, Скофилд размышлял о том, как воспринял Талейников перемену места встречи, как отреагировал за недостаточностью объяснений на внезапное и нелогичное решение Брэя сменить гостиницу. Да, он ничего еще не знает, разумеется, и новая тактика может насторожить его. Но вроде бы не должна, если он доверяет Скофилду. Сказал же ему Талейников в одном из разговоров по телефону: «Я тебе не враг!» Ну уж не друг, это точно. А еще точнее было бы сказать: «Не я твой враг!» Враг – это Матарезе. И вот она, абсурдность жизни: благодаря Матарезе он нашел Антонию Граве, обрел любовь.
Что же произошло?
Он постарался не думать об этом. Так или иначе он вот-вот все узнает.
Они подъехали к мосту Ватерлоо. Скофилд расплатился, злясь на самого себя: его руки дрожали. Выйдя на набережную, он остановился у высокого каменного парапета Темзы, наблюдая за огромной баржей «Каледония». Постояв некоторое время, он направился в сторону отеля «Савой», избрав аллейку для прогулок. Он шел не спеша, вглядываясь в одинокие фигуры прохожих. Но таковых было мало. Люди все больше шли парами, по трое, а то и небольшими группками. Они гуляли, несмотря на поздний час. С аллейки Скофилд свернул в сквер, продолжая искать глазами русского. Его нигде не было видно. Может, на машине подъедет, подумал он, начиная волноваться. Было без пяти час. Что я дергаюсь, подумал Брэй, ведь русский сказал, что может появиться и к трем утра. Однако мысли о Париже, о Тони не давали ему покоя.
Вспыхнула чья-то зажигалка, пламя держалось секунду, затем погасло, но тут же вспыхнуло вновь, словно кто-то собирался прикурить еще одну сигарету или не сумел зажечь первую. Всполох пламени Брэй засек боковым зрением, теперь же взглянул в направлении огонька, развернувшись и не скрывая любопытства. У решетчатых ворот пирса, закрытых на цепь, рядом со входом на стоянку туристических судов Скофилд увидел Талейникова и едва удержался, чтобы не побежать. Он шел за ним, пока не догнал, и убедился в отсутствии слежки. Талейников, несомненно, видел его, но тоже соблюдал осторожность, да еще прикрылся провожатой – неизвестной блондинкой. Пора бы от нее избавиться, подумал Брэй, и жестом дал понять Талейникову, пусть, мол, убирается. Но русский продолжал одной рукой обнимать женщину за талию. Что делает этот русский? Нашел время для развлечений с проститутками!