Круг Матарезе
Шрифт:
– Но этого недостаточно, – заметил Талейников, стараясь говорить тише. – Тебе придется убить его. На такую жертву следует пойти. Черчилль понимал это в случае с Ковентри и «ультра». А наш случай почти аналогичный. Британская секретная служба одна из крупнейших спецслужб в Европе, известная своим мастерством обнаружения и вылавливания. Нам же предстоит вывезти Уоверли из страны, и если ценой жизни одного человека мы сможем купить дополнительное время, то мы должны пойти на этот шаг.
Брэй внимательно посмотрел
– Ты предлагаешь черт знает что!
– Но ты знаешь, что я прав.
Наступила тишина. Неожиданно Скофилд швырнул свой стакан через всю комнату. Осколки разлетелись вдоль стены.
– Черт бы побрал все это!
Талейников подался вперед, его правая рука находилась под пальто.
– Что это значит?
– Ты прав, и я знаю это. Но ведь он доверяет мне, а я должен его убить. Пройдет несколько дней, прежде чем англичане узнают, с чего им следует начинать расследование. Ни МИ-6, ни Министерство иностранных дел абсолютно ничего не знают про «Коннаф».
Русский оставался невозмутим:
– Нам необходимо время. Я не вижу никакого другого пути.
– Если он есть, то я надеюсь, что бог укажет его мне. – Брэй покачал головой. – Мне до смерти надоели все эти «необходимости». – Он взглянул на дверь спальни.
– Все остальное – уже только детали, – продолжил Талейников. – Я буду в машине прямо около входа. Как только я закончу свою работу, если таковая для меня найдется, я пройду внутрь и помогу тебе. Ведь труп необходимо будет забрать вместе с Уоверли и пристроить где-нибудь по дороге.
– У мертвых нет имен, – медленно проговорил Скофилд. Он встал и снова подошел к окну. – Тебе не кажется, что чем ближе мы подходим к ним, тем больше становимся на них похожи?
– Мне кажется, – ответил русский, – что твоя стратегия не заключает в себе ничего необычного. Мы не просто получаем в свои руки преемника Матарезе, мы обязаны его заполучить. Да и какого преемника! Секретаря по иностранным делам Англии! Понимаешь ли ты, что это значит? Мы должны представить его мировой общественности, и все будут слушать его. Уж его-то слова должны быть услышаны! Заставить мир услышать их – вот наша задача!
Из спальни донеслись звуки невнятного тревожного бормотания, перемежавшиеся слабыми вскриками.
– Это будет продолжаться до утра, – проговорил русский. – При таком количестве наркотиков мы имеем еще не самый худший исход.
– Да, я знаю, – ответил Скофилд, прислушиваясь.
– Ну, я пошел. – Русский поднялся, поправляя пальто. – Я позвоню тебе в девять или десять утра, а днем, возможно, заеду. Мы должны будем согласовать детали, условиться о сигналах и тому подобных вещах.
– Хорошо. Это мы сделаем. Куда же ты идешь? Ты можешь остаться здесь, если хочешь.
– Думаю, что нет. Как и в Париже, здесь есть десятки подходящих мест. Я знаю их так же, как и ты. Кроме того,
– Нет, конечно, нет. Необходима подготовка.
– Тогда спокойной ночи. Береги ее.
– Буду стараться.
Русский вышел было из комнаты в холл, но в этот момент Скофилд заговорил снова:
– Талейников!
– Да?
– Я сожалею о том, что произошло в Ленинграде.
– Да… да… Спасибо.
Входная дверь закрылась, и Скофилд остался один на один с той, которая стала его судьбой, – Антонией. Она с трудом приходила в себя после стольких испытаний.
Еще не наступило наше время, глядя на спавшую Антонию, думал Скофилд. Можешь ты это понять, девочка?
Тони на мгновение очнулась, словно Брэй высказал мысли вслух и разбудил ее. Она приоткрыла глаза, зрачки блуждали, но через секунду зрение ее сфокусировалось – она узнала Брэя.
Она прошептала его имя.
– Ты поправишься, ты скоро поправишься, они не ранили тебя. Боль, которую ты чувствуешь, причиняет не рана, не побои. Это от химических препаратов. Скоро все пройдет, поверь!
– Ты вернулся…
– Да!
– Не уходи снова… пожалуйста, только не без меня…
– Я не оставлю тебя.
Глаза ее вдруг расширились, рот исказила гримаса, обнажились белые зубы. Она напоминала раненое животное, упавшее на снег… Внезапно душераздирающий вопль вырвался из ее груди, и она вновь потеряла сознание.
Завтра, моя любовь, моя единственная любовь. Завтра приходит с солнечным светом, мы это знаем. И тогда боль пройдет, обещаю тебе. И обещаю тебе кое-что еще, моя несчастная любовь, запоздалая, последняя любовь моей жизни. Завтра, нет, сегодня, сегодня ночью… я доставлю сюда этого негодяя, и кошмар кончится. Талейников прав: мы изничтожим его, сломаем ему хребет. Он изведает такое, чего никто не испытал. И мир услышит нас! Когда это произойдет, моя любовь, моя обожаемая возлюбленная, и ты и я будем свободны. Мы уедем отсюда, туда, где ночь не приносит кошмары, но сулит сон, дает не смерть, не страхи, не злобу мрака. И мы будем свободны, потому что Беовулф Агата исчезнет, испарится, ибо он сделал не так уж много хорошего…
Но одно действительно благое дело он должен сделать сегодня!
Антония пришла в чувство спустя несколько часов. За это время Брэй успел подготовиться к вечерней встрече, подобрав даже одежду потемнее. Талейников, не сговариваясь с ним, оделся почти так же: свитер, бриджи, высокие ботинки на шнурках – все темных тонов. Оба знали, какая экипировка надежна и удобна.
Русский появился вновь и теперь сидел в соседней комнате за столом, изучая автомобильный атлас. Его интересовал кратчайший путь до небольшого частного аэродрома к югу от Хэдли.