Круг Матарезе
Шрифт:
У него оставалось шесть часов для подготовки к обмену. О сне уже не могло быть и речи.
Глава 36
Около шести полил холодный зимний дождь, из тех, что с краткими перерывами могут продолжаться до бесконечности. Брэй стоял у окна, глядя на океан, и думал о теплых южных морях, где он мог бы побывать, возможно, вместе с Тони… если ему удастся провести свою последнюю операцию по обмену. Он чувствовал в себе уверенность, способность разрушить это здание, построенное на лжи и насилии. Они были лучшими в своем роде… он и этот русский.
Он
Он уложил будильники в большую коробку, закрыл ее и отнес в машину. Вернувшись в холл отеля, он подошел к дежурному.
– Обстоятельства изменились. Возможно, я скоро уеду. Если вам не трудно, подготовьте счет, я спущусь где-то через полчаса. Цену этих двух газет также включите в него. – С этими словами он взял газеты и быстро поднялся к себе в номер.
Он приготовил кофе и, усевшись в кресло, вооружился газетами и телефонными справочниками Салема. Было почти 8.30. Поль Бержерон должен быть в воздухе уже около тридцати минут. Погода стояла неблагоприятная, и Брэю нужно было убедиться, что Бержерон действительно вылетел.
Восемь часов тридцать семь минут. Пора звонить оборотню по имени Джошуа Эпплетон. Он поднялся и направился к телефону. Но первый звонок он все-таки решил сделать в аэропорт. Позвонив, он услышал то, что хотел.
– 7.55 на Вашингтон? Дайте мне проверить, сэр… Была двенадцатиминутная задержка, но теперь самолет уже в воздухе. Изменений по ходу полета нет.
Итак, Поль Бержерон на пути в Вашингтон, где он должен встретиться с Робертом Уинтропом. А тот должен будет позвонить в Белый дом, после чего ему немедленно предоставят аудиенцию у президента, и тогда последует серия правительственных мер против Матарезе. Конгрессмен будет арестован с помощью секретных служб и под охраной доставлен в Вашингтон, где его подвергнут серии медицинских обследований с целью идентификации с личностью Джулиана Гвидероне. Ложь, торжествующая двадцать пять лет, наконец будет раскрыта. Пастух и его сын окажутся уничтоженными.
Он закурил сигарету, допил кофе и взялся за телефон. Необходимо было полностью сконцентрироваться на проблеме предстоящей торговли и обмена, который должен обернуться убытком для Матарезе.
Голос конгрессмена звучал более спокойно, чем при прошлой беседе.
– Николас Гвидероне хочет вас видеть, – услышал Скофилд.
– Сам пастушок! – несколько непочтительно заметил Брэй. – Но ведь вам известны мои условия. А он в курсе? Он подготовился к встрече?
– Да, – прошептал тот. – Он согласен предоставить вам номер телефона. Но ему не совсем понятно, что вы имеете в виду, говоря о наблюдении.
– Тогда нам больше не о чем говорить. Я кладу трубку.
– Подождите!
– К чему? Ведь я употребил очень простое выражение, я
– Нет! – Дыхание Эпплетона стало прерывистым. – Все будет в порядке! Вам сообщат о месте и времени в тот момент, когда вы позвоните по этому номеру. Вам остается только выслушать и запомнить.
– Я кому-то что-то должен? Я буду принимать их условия? Да вы что?! Вы конченый человек, сэр! Если они хотят принести вас в жертву, это их дело… и ваше, но никак не мое.
– О чем вы говорите, черт возьми? Что не так?
– Это неприемлемо. Мне не нужно сообщать ни о месте, ни о времени. Это я должен сообщить их вам, а вам следует передать им. Безусловно, сэр, я назову вам и место и время, причем прямо сейчас. Между тремя и пятью часами сегодня, в ряду окон на северной стороне Эпплетон-Холла, в той их группе, которая выходит в сторону пруда. Это будет сделано, не так ли?
– Я хочу сообщить вам номер телефона!
– Вы не ответили мне. Пусть окна будут освещены. Она должна быть в одной комнате, русский – в другой. Я хочу видеть, на что они способны, получить представление об их состоянии, убедиться в том, что они ходят, двигаются, разговаривают. Я выражаюсь достаточно ясно?
– Да. Движения… реакции.
– И еще одно, сэр. Скажите вашим людям, чтобы они не беспокоились, не высматривали меня. Я не ношу с собой эти снимки. Они пока будут в другом месте, точнее, у тех людей, которые перешлют их туда, куда им сказано, в том случае, если я не вернусь назад с одной известной им автобусной остановки к половине шестого.
– Автобусной остановки?
– Дорога, которая идет вниз под Эпплетон-Холлом, является трассой городских автобусов. Эти автобусы всегда переполнены, а потому движутся медленно, особенно в том месте, где дорога огибает пруд. Если дождь продлится, то скорость машин еще больше снизится. Поэтому у меня будет достаточно времени, чтобы увидеть то, что мне нужно.
– Вы будете встречаться с Гвидероне? – Вопрос был задан уже на грани истерики.
– Если я буду удовлетворен увиденным, – произнес Скофилд жестко. – Я позвоню вам из телефонной будки около половины шестого.
– Но он хочет поговорить с вами прямо сейчас!
– Мистер Викери не будет говорить ни с кем, до тех пор пока его держат на прицеле в отеле «Риц-Карлтон». Я думаю, это было ясно с самого начала.
– Он уверен, что вы попытаетесь сделать копии с этих снимков. Он очень беспокоится на этот счет.
– Этим негативам по двадцать пять или даже по тридцать с лишним лет. Любая попытка переснять их может быть обнаружена с помощью спектрального анализа. В таком случае – чего ради?.. Я не собираюсь погибать из-за такой глупости.
– Но он настаивает, чтобы вы связались с ним немедленно! Он говорит, что это жизненно важно!
– Все жизненно важно.
– Он передает вам, что вы не правы. Очень-очень не правы!
– Если я буду удовлетворен сегодняшним наблюдением, у него появится шанс доказать мне это несколько позже. А вы получите президентское кресло… Или все-таки он? – Брэй повесил трубку и швырнул сигарету в пепельницу. Как он и предполагал, Эпплетон-Холл был самым подходящим местом, где Матарезе могли держать своих заложников.