Круг Матарезе
Шрифт:
Глава 17
Они побежали по краю пастбища к полосе леса, затем взобрались на вершину холма. От ближайшего гребня горы падала тень, укрывая их от преследователей. Пока они перебегали из полосы света в этот желанный полумрак, на что понадобилось лишь несколько секунд, их могли пристрелить, но, к счастью, этого не произошло. Людей на противоположном склоне отвлекла лаявшая собака: стрелять в нее или нет? На принятие решения и ушли те считаные секунды, за которые наши беглецы сумели перебраться в более безопасную точку.
Антония отозвала собаку свистом, и верный пес, оставив преследователей, догнал свою хозяйку. Теперь все были снова вместе, Птаха улеглась на
Их было четверо на перевале; в списке, который лежал в кармане Скофилда, тоже было четыре имени. Скофилд подумал, что хорошо бы было убрать четверых преследователей, а затем разыскать и четверых наследников Матарезе. Но четыре наследника – это только начало. Предстояло найти того, чей ледяной голос напоминал жестокий ветер. Предстояло разыскать пастушка. Но как узнать по голосу того, кому теперь, спустя десятки лет, больше семидесяти? Скофилд вспомнил, что сказала старая женщина: «Недавно я услышала слова, и время словно вернулось к истокам…» Что это были за слова? Кто их произнес? Какой старик сказал фразу, которая перенесла старую слепую женщину в прошлое? На каком языке были сказаны эти слова и когда? Скорее всего, на французском или итальянском – других языков слепая не знала. Им непременно нужно снова повидаться с ней. У них не все еще выяснено с Софией Пасторини.
Думая об этом, Скофилд увидел, как четверо преследователей, выломав дверь, ворвались в домик к слепой женщине. До его ушей донеслись крики, затем послышались звуки ударов.
Антония вскочила на ноги, но Талейников потянул ее назад за полы жакета. Она готова была закричать, и Скофилд зажал ей рот. Почти вырвавшийся крик перешел в кашель. Она чуть не задохнулась.
– Тихо! – прошептал он. – Если они услышат тебя, они используют бабушку как заложницу и заставят тебя спуститься вниз.
– Что будет еще хуже для нее, ибо она не выдержит, когда они начнут пытать тебя. Или, наоборот, при виде ее страданий не выдержишь ты, – добавил Талейников.
Она согласилась, но зашептала в ужасе:
– Они бьют ее! Они бьют старую слепую женщину!
– Они напуганы, – проговорил Талейников. – Куда больше, чем ты можешь вообразить. Без этой земли они не смогут жить!
– Что вы имеете в виду? – Она удивленно посмотрела на русского.
– Не сейчас! – отрезал Скофилд. – Мне кажется, там что-то не так. Они находятся там слишком долго.
– Возможно, они нашли что-нибудь, – предположил бывший агент КГБ.
– А может, она что-то рассказывает им? Но нет, она не могла этого сделать!
– О чем ты подумал? – спросил его русский.
– Она сказала, что мы закончили нашу беседу. Но ведь это не так… Они наверняка увидели следы наших ног на полу, ведь мы пришли в дом по влажной земле. И она не сможет отрицать, что мы там были! С ее слухом она могла догадаться, в какую сторону мы ушли, и теперь определенно хочет послать их по ложному следу.
– Это было бы неплохо, – заметил Талейников.
– Но, черт возьми, они убьют ее!
Василий вслушивался.
– Да, ты прав, – сказал он через некоторое время. – Если они поверят ей, – а они должны поверить, – то не оставят ее в живых. Она расскажет им все, лишь бы оттянуть время и убедить их. Она пожертвует собой ради того, чтобы мы нашли пастушка.
– Но мы еще не все знаем. – Скофилд решительно встал, намереваясь вернуться в домик старухи.
Талейников запротестовал. И вовремя! Как раз в эту секунду один за другим прогремели три выстрела. Антония закричала. Брэй кинулся к ней. Он заметил, как русский достал откуда-то нож.
– Не надо! Все идет так, как должно было идти!
Талейников убрал нож и не сводил глаз с домика.
– Вот они вышли, – сообщил Василий. – Ты был прав,
– Убейте их! – раздался приглушенный вопль девушки – Скофилд все еще зажимал ей рот рукой.
– Теперь это уже не имеет значения, – сказал русский. – Для чего мы будем убивать их сейчас? Она сделала то, что хотела. Поступила так, как диктовали ей чувства…
Собака рванула с места и побежала в дом. Антония звала ее, но она не выходила.
– Прощай, Птаха! Я вернусь, клянусь богом, я еще вернусь сюда! – сквозь слезы повторяла девушка, с трудом поднимаясь с земли.
Они вышли из горного массива, стараясь держать на северо-запад, чтобы уклониться от холмов Порто-Веккьо, а затем свернули к югу, желая добраться до того места, где Брэй зарыл в землю свой багаж. Они передвигались молча, с величайшей осторожностью, прячась в лесочках, иногда разделяясь и идя порознь или следуя гуськом на небольшом отдалении друг за другом. Молчание и наличие некоторой дистанции – хорошая штука, подумал Скофилд, глядя на Антонию. Она едва шла, слезы душили ее. Говорить она, конечно, не хотела и не могла. Ей необходимо было уединение, чтобы справиться с мыслью о кончине бабушки. Никто не мог бы ей помочь. Скофилд понял, что, несмотря на умение обращаться с обрезом, Антония не агрессивна, не жестока. Ее не назовешь «дитя зла». Во-первых, она далеко не дитя, подумал он. И мало похожа на ярую коммунистку, больше на студентку с классическим образованием. Вряд ли она будет чувствовать себя как рыба в воде на баррикадах, если придется.
В какой-то момент девушка вдруг заявила, что хочет вернуться в Порто-Веккьо.
– Все! Я не пойду дальше! Вы можете делать что хотите, но я возвращаюсь. Я хочу видеть, как повесят этих негодяев!
– Но у нас есть важное дело, о котором ты не знаешь, – заговорил Талейников.
– Они убили ее! И больше я ничего не хочу знать!
– Все не так просто, – попытался убедить ее Брэй. – На самом деле бабушка сделала это сама, то есть она сама выбрала смерть.
– Попытайся нас понять, – продолжал Талейников, – она вынудила их сделать это, и мы не можем отпустить тебя назад, мы обещали твоей бабушке. Теперь люди на холмах пребывают в панике. То, что произошло за последние сорок восемь часов, вынуждает нас убраться отсюда подобру-поздорову. Иначе они убьют нас. Но если через несколько недель ничего нового не произойдет, они успокоятся. Это единственное, что им остается. Они останутся при своих страхах, но утихомирятся. И твоя бабушка это поняла. Она все взвесила, рассчитывая на это.
– Но почему?
– Потому что у нас есть другие дела, – ответил Талейников. – И она это тоже понимала. Поэтому она послала тебя разыскать нас на холмах.
– А что это за дела? – спросила Антония, но тут же сама ответила на вопрос: – Бабушка сказала, что вам известны какие-то имена, и еще она что-то говорила про пастушка.
– Но ты никому ни о чем не должна говорить, – приказал Талейников. – Тем более если не хочешь, чтобы гибель твоей бабушки оказалась бессмысленной. Мы не можем допустить, чтобы тебя втянули в эти дела.
Скофилд вдруг уловил что-то в голосе русского, точнее, в тоне, каким была произнесена последняя фраза, и чуть было не выхватил пистолет. В мгновение ока память перенесла его в Берлин, на десять лет назад, и он понял, что насторожило его: русский уже принял решение. Если у него появится хоть малейшее сомнение относительно Антонии, он убьет ее, сообразил Скофилд.
– Она не будет вмешиваться в наши дела! – сказал Брэй, абсолютно не понимая при этом, откуда взялась у него такая уверенность и почему он ручается за Антонию. – Пошли. Мы сделаем привал. Я повидаюсь с одним человеком в Мурато и, если мы сумеем добраться до Бастии, выведу вас с острова.