Круг перемен
Шрифт:
Если пройти от дома чуть подальше, то в перспективе Шпалерной улицы застывшей музыкой вырастет бело-голубой Смольный собор, глядя на который Анфисе всегда хотелось восторженно заплакать от безупречности и выверенности его линий, достигающих полной гармонии с петербургским небом.
За стеной внезапно раздались истошные вопли нескольких мужских голосов. Анфиса вздохнула. Сосед обожал включать телевизор на полную громкость и смотреть политические ток-шоу, где участники передач почему-то всегда орали громче, чем торговки на базаре. Приплачивают им за крик, что ли?
Заданный самой
В детстве Анфиса постоянно болела, и мама, утирая слёзы полотенцем, часто горько упрекала:
– Не могу нормально заработать! С одного больняка снова на больняк. – «Больняками» мама называла больничные листы. – Да я на юг ни разу не ездила! В Турции не была! В одних джинсах два года хожу! И всё из-за тебя!
Тогда Анфиса сжималась в комок, стараясь стать как можно меньше ростом, а лучше юркнуть в мышиную норку и лишь иногда выбираться оттуда во двор поиграть с подружками.
В лучшую сторону Анфисина жизнь стала меняться с приходом в школу нового учителя физкультуры Дмитрия Потаповича. Он был молодой, большеголовый и очень весёлый.
Однажды, когда Анфиса неприкаянно сидела на площадке перед школой, он присел рядом с ней:
– А ты почему домой не идёшь? Простудишься.
Стоял декабрь, с неба валил сырой снег, холодом пробираясь за шиворот и леденя пальцы ног.
– Так.
Анфиса неопределённо дёрнула плечом и насупилась. Не станешь же говорить учителю, что мама наказала погулять после школы, потому что у неё будут гости. Под гостями, конечно, подразумевался дядя Юра, который принесёт вина, мама накроет стол и будет сидеть рядом с ним, раскрасневшаяся и весёлая.
Дмитрий Потапович помолчал и стряхнул с её воротника налипшие снежинки.
– Ты ведь из пятого класса, верно?
Анфиса кивнула головой и уточнила:
– Из пятого «Б».
– Это хорошо, что из «Б», – усмехнулся Дмитрий Потапович и неожиданно огорошил: – Знаешь, приходи-ка ты завтра сразу после уроков в спортзал. Посмотрим, что из тебя получится.
К третьему курсу Университета имени П.Ф. Лесгафта из Анфисы получился мастер спорта по лёгкой атлетике и кандидат в российскую сборную на международные соревнования по спринту.
Большую часть времени занимали тренировки, сборы, выезды в спортивные лагеря, и дома она почти не появлялась, к явной радости матери и отчима. Уже была отложена приличная сумма на первый взнос за собственную квартиру, на горизонте маячило предложение стать вторым тренером в Детско-юношеской спортивной школе, а потом всё оборвалось, словно судьба достала огромные ножницы, два раза щёлкнула и перерезала ниточку, на которой висела её жизнь.
Накануне
Проснулась она от частого биения сердца и села на кровати, пытаясь привести мысли в порядок. Спорт приучил её к дисциплине и собранности, поэтому уже через десять минут она выкинула глупости из головы и натянула спортивную форму для пробежки.
Отчим в трусах и майке сидел на кухне и курил, поэтому Анфиса проскользнула в прихожую боком, чтобы не встречаться с ним взглядами, которые с его стороны становились неприлично назойливыми. Мама, как обычно, уже ушла. Она работала продавцом в маленьком магазинчике неподалёку от дома.
Редкий выходной день радовал переливами июльского солнца в листве деревьев и запахом свежескошенной травы на газонах. Вечером предстояло ехать на соревнования в Иркутск, потом команду ждало Подмосковье, а затем снова в Петербург, с тем чтобы окончательно определиться со своим будущим.
Легко оттолкнувшись от мостовой, Анфиса побежала привычным маршрутом по дорожке вдоль железнодорожной ветки Обухово-Товарная. Ветер ерошил короткую стрижку и румянил щёки. Она любила чувствовать на лице тугие струи свежего воздуха и слышать, как мерно шуршит песок под подошвами спортивных кроссовок. С каждым метром тело оживало, наливалось силой и энергией, делая мышцы крепкими и податливыми.
Впереди расстилался день, ясный и расписанный до последней минуты. День, в котором не отводилось места случайности или трагедии.
Анфиса пробежала свои традиционные шесть километров и повернула обратно, на ходу махнув машинисту проезжавшего поезда. Локомотив дал короткий гудок, и Анфиса обрадовалась ему, как старому другу, испытанному временем и общими бедами.
Вся её двадцатилетняя жизнь прошла вблизи железной дороги, вплетаясь в воспоминания запахами мазута и стуком колёс. Она даже «любит – не любит» гадала не на ромашке, а на составах, нетерпеливо высчитывая количество вагонов. Почему-то чаще получалось «не любит», но она признавала это справедливым, потому что занятия спортом оставляли мало времени для знакомств с мальчиками или бесцельных гулянок по городу в поисках приключений. «Всё для спорта – всё для победы, – вбивал в головы тренер. – Влюбляться будете, когда завоюете хотя бы одну олимпийскую медаль».
Анфиса остановилась и сделала несколько вольных движений на растяжку.
Влюбиться очень просто – это как спичкой поджечь листок бумаги. Прогорит и рассыплется в пепел. Гораздо труднее поддерживать огонь в костре, чтобы горел ровно и ярко, чтобы пламя не залил дождь, чтобы ветер не раздул его до пожарища. Не спать ночью, вовремя подкидывая дрова в угасающие головешки, и ворошить угли, упреждая клубы дыма и чёрной копоти. Только тогда около костра, как и около настоящей любви, путники смогут согреться и отдохнуть.