Круг замкнулся
Шрифт:
— Хм… — Судя по всему, рассуждения собеседника не убедили Дуга. — Может, я знаю его хуже, чем ты, но я бы охарактеризовал его так: несчастлив в браке, страдает от бездетности и совершенно ничего не добился ни в профессии, ни в творчестве. А что Лоис?
Пол отчитался скороговоркой: Лоис по-прежнему живет в Йорке, по-прежнему работает библиотекарем в университете и все еще замужем за Кристофером — прозрачно давая понять, что жизнь брата и сестры навевает на него скуку, почти тошнотворную. Заметив, что и Дуг изо всех сил сдерживает зевоту, он сказал:
— Как я тебя понимаю. Мои брат с сестрой не самые
— Дело не в этом, — Дуг потер глаза, — у меня недавно сын родился. Ранульф. Ему всего пять месяцев. Я из-за него полночи не спал.
— Поздравляю, — как положено отреагировал Пол.
— Видишь ли, Фрэнки хотела еще одного. Это моя…
— Твоя жена. Слыхал. Достопочтенная Франческа Гиффорд. Дочь сэра Джона и леди Каролины Гиффорд. Закончила Оксфорд, колледж Челтенхем и Брейзноуз. Я нашел ее сегодня в «Дебретте». [4] — Он смотрел на Дуга с легким прищуром. — Она ведь второй раз замужем, верно?
4
Справочник родословных британских дворянских семей.
— Угу.
— С первым мужем рассталась мирно?
— Это что, допрос? — Дуг притворялся, будто изучает винную карту. Но затем отложил карту в сторону, видимо решив, что коли уж он подписался провести два-три часа в обществе Пола, так почему бы и не поговорить. — Если откровенно, она ушла от него, потому что он не хотел больше детей. Возня с детишками ему надоела. Она же по каким-то неведомым причинам обожает это дело. Весь процесс целиком. Ей страшно нравится беременность. И даже роды ее не пугают. Страшно нравится все, что происходит потом. Визиты патронажной сестры. Купания, смена подгузников. Все эти примочки — «кенгуру», коляски, кроватки, детские корзины, бутылочки, стерилизаторы. Все это она обожает. Сейчас она полдня проводит сцеживаясь — пристегнутой к молочной машинке, и вид у нее как у призовой коровы. — Дуг моргнул, очевидно пытаясь отогнать возникший в голове образ «дойной» жены. — Сказать по правде, я теперь совершенно иначе смотрю на ее соски.
— Сколько же их у нее?
— Два… как у всех.
— Я спрашивал о детях.
— А-а. Четверо в общей сложности. Два мальчика и две девочки. Все живут с нами. Плюс няня, понятное дело. — Рассказывая о своей семейной жизни, Дуг неизменно испытывал некоторую неловкость, а то и смутное чувство вины. Наверное, это было вызвано ситуацией с его матерью: овдовев, мать жила одна в Реднале, а когда Франческа, сдаваясь на уговоры мужа, приглашала ее погостить на несколько дней, в доме сына она всегда казалась такой маленькой, сухонькой и потерянной. Дуг поспешил отмахнуться и от этих мыслей. — А твоей Антонии сейчас уже… сколько? Должно быть, три.
— Точно. До чего же у тебя цепкая память.
— Трудно забыть имя девочки, названной в честь партийного лидера и умудрившейся сыграть столь выдающуюся роль в предвыборной кампании, когда ей было всего несколько месяцев от роду. Думаю, в те горячие деньки она наведалась в большее количество домов, чем среднестатистический почтальон.
Пол
— Ее назвали не в честь Тони. Это еще один идиотский миф, пригрезившийся журналистам. — И добавил: — Послушай, Дуглас, если ты намерен продолжать в таком же циничном и враждебном тоне, уж не знаю, стоит ли нам здесь задерживаться.
— Для начала, я не совсем понимаю, зачем мы вообще встретились, — парировал Дуг. — Зачем ты пригласил меня сюда?
И Пол попытался объяснить. Мальвина, сказал он, твердит ему, что для улучшения имиджа в СМИ необходимо культивировать дружбу с востребованными журналистами. А что может быть естественнее, чем возобновление знакомства с человеком, который заслужил репутацию одного из самых влиятельных политических комментаторов и который являлся столь важной фигурой для Пола в школьные годы, в те далекие, незапамятные и трогательно невинные времена, что пришлись на конец 70-х?
— Но в школе мы друг друга терпеть не могли. — С профессиональной ловкостью Дуг указал на единственное слабое звено в выкладках Пола.
— Что-то не припомню. — Пол удивленно наморщил лоб. — Разве?
— Именно. Начнем с того, что тебя все терпеть не могли, — это уж ты должен помнить.
— Правда? Но почему?
— Потому что мы все считали тебя маленьким вонючим консерватором.
— Ладно, допустим. Но ведь в этом не было ничего личного. А значит, мы опять можем стать друзьями, как и двадцать лет назад.
Дуг почесал затылок. Он был искренне озадачен направлением, которое приняла беседа.
— Годы тебя мало изменили, Пол, ты все такой же странный. Что значит «друзьями»? Как мы с тобой подружимся? И что это будет за дружба?
— Ну… — Ответ Пол припас заранее. — Мальвина, кроме всего прочего, выдала вот какую идею: у нас с тобой дети примерно одного возраста, и мы могли бы их познакомить — а вдруг они захотят вместе играть?
— Давай-ка уточним. Твой медийный консультант предлагает нашим детям вместе играть? В жизни не слышал подобной дичи.
— Это не дичь, — возразил Пол. — Знаешь, сейчас у нас с тобой куда больше общего, чем раньше.
— Например?
— Например, политические убеждения. Мы находимся по одну сторону баррикад, верно? Мы оба согласны, в общем и целом, что процветанию Британии и ее народа более всего способствует деятельность Лейбористской партии.
— С чего ты взял, что я с этим согласен? Ты что, никогда не читал моих газетных статей?
— Да, знаю, иногда ты настроен критически…
— Иногда?.. — поперхнулся Дуг индийской лепешкой с маринадом, разбрызгивая по скатерти недожеванные крошки.
— Но в главном я все же прав. Ты, как и я, полностью поддерживаешь базовые принципы и идеалы новолейбористской революции. Правильно?
— Может, я и поддержал бы эту революцию, — проворчал Дуг, — если бы сумел разобраться, что это за хрень такая.
— А сейчас ты просто выпендриваешься, — обиделся Пол.
— Ничуть. — Разгорячившись, Дуг жестом отослал официанта, топтавшегося у их столика, и продолжил: — Каковы эти твои базовые принципы, Пол? Поведай мне. Я сгораю от любопытства. Ей-богу.