Круги на воде
Шрифт:
Пока мисс Блейк обходила церковь, она вдруг сообразила, что он закончил играть, и вспомнила, что звуки органа не были слышны уже в тот момент, когда она вышла из дома викария. Хотя, пока они с миссис Болл разговаривали об Анни Джексон, Арнольд точно играл. Нет, он не мог уйти, иначе дверь была бы закрыта. Наверное, он только-только закончил. Ну что ж, даже лучше – ей не хотелось его слушать. Подобно многому другому, музыка потеряла для нее интерес. Ее пальцы могли еще нажимать на клавиши, но душа давно утратила способность воспринимать тонкие материи.
Она толкнула дверь и вошла. Дверь вела прямо в церковь. Орган находился слева. Через портьеру, за которой
– А вдруг это не глупость, мистер Арнольд? Вдруг я рассказываю правду?
– Вы пьяны! – резко оборвал его Арнольд Рэндом.
С того места, где она стояла, она видела руку Уильяма Джексона от плеча до локтя. Портьера не была задернута. Да, он там, в грубом своем пальто. Вот он сделал шаг влево, и она увидела в полосе света его затылок с торчащими рыжими волосами. Он энергично затряс головой:
– Нет, не пьян. Здесь вы ошибаетесь, сэр. Конечно, последнюю кружку я выпил зря, но я не пьян. На ногах держусь не очень, но голова у меня ясная. Вчера было двенадцать месяцев, как мистер Джеймс Рэндом позвал меня в кабинет – меня и Билла Стокса, – хотел, чтобы мы были свидетелями в завещании. Вчера было ровно двенадцать месяцев.
– Ну и что? – спросил Арнольд Рэндом.
– Я и пришел сказать – что… Мистер Рэндом, с ним случился приступ, не дожил и до конца недели. Думали, он поправился, сиделка уже собралась уезжать, а тут случился приступ, и он умер. А Билл – он ушел во флот, и его смыло волной – так и не вернулся. Остался один я, кто может поклясться, что мистер Рэндом подписал это завещание.
– Джексон, вы пьяны! Разумеется, мистер Рэндом оставил завещание, его подлинность утвердили, на этом дело закончилось. А сейчас убирайтесь, ступайте домой! Мне надо запирать дверь.
Она видела, как Уильям переступил с ноги на ногу.
– Не спешите, сэр, – сказал он. – Не хотите, чтобы я все рассказал вам, найдутся другие, они будут только рады послушать. Например, мистер Эдвард.
– Что вы имеете в виду?
– Именно это я и хочу рассказать. Мистер Эдвард – три года назад все верили, что он мертв. Даже мистер Рэндом поверил. Приехал адвокат из Эмбанка, и он изменил завещание. Может, я и не проходил мимо окна, когда его подписывали, может, у меня глаз не было. Может, я не посмотрел и не заметил, на какой бумаге расписался мистер Рэндом. Большой лист плотной белой бумаги, там было напечатано на машинке, и мистер Рэндом наклонился и подписал его, и адвокат с помощником, и та дама, которая жила в доме, – как там ее звали? – миссис Пибоди – все это видели. Я думаю, они были свидетелями – она и адвокатов помощник. А на следующий день она уехала – назад в Австралию или еще куда-то.
– Джексон, вы пьяны. – Голос был твердым, но каким-то безжизненным.
Уильям засмеялся. Звук его смеха поразил Милдред Блейк.
– Я пьян – это потому, что посмотрел через окно и увидел, как мистер Рэндом подписывает завещание? А за двенадцать месяцев до вчерашнего дня я видел, как он подписал другое завещание – на голубой, а не на белой бумаге, и написано было им самим, а не напечатано на машинке, и свидетелями были мы с Биллом Стоксом, а не адвокатов помощник с миссис Пибоди. Я не настолько опьянел от одной лишней кружки
Он остановился. Время шло. В тишине Арнольд Рэндом наконец спросил:
– И почему же ты не рассказал ему?
Уильям Джексон переступил с ноги на ногу:
– Думал, подожду, когда он приедет. Говорили, что он должен приехать. Не хотелось доверять бумаге. Я вообще-то не хочу неприятностей, но вы взяли и уволили меня…
– И ты взял и выдумал эту историю.
Мисс Блейк видела, как Уильям Джексон покачал головой.
– Я ничего не выдумывал, мистер Арнольд. Это святая правда – мистер Рэндом написал это завещание. Я могу поклясться на Библии, что я видел, как он подписал его, и что мы с Билли подписали, и что он сказал, будто мистер Эдвард говорил с ним во сне, что жив. Я не очень-то хочу поднимать шум, мистер Арнольд, и если вы меня снова примете на работу и дадите небольшую прибавку…
Арнольд Рэндом оцепенел.
Ему оставалось только твердить, что Уильям Джексон пьян. Это было его единственное оружие, единственный способ защиты, но он чувствовал его ненадежность. Если Уильям и был сегодня пьян, завтра он протрезвеет. Спиртное подсказало ему эту историю, или оно развязало ему язык и он решился рассказать то, что знал, – в любом случае, раз сказав, не скажет ли он это снова, когда хмель пройдет? Судя по всему, скажет.
Если принять его снова на работу и прибавить жалованье, он на некоторое время придержит язык. Но только до тех пор, пока ему не понадобятся деньги, пока он не почувствует вкуса к шантажу.
В установившейся тишине пришла четкая мысль: его шантажируют. Поддайся один раз, заплати – и будешь связан на всю жизнь. Чью жизнь? Путы оборвутся лишь со смертью одного из них, а Уильям младше на тридцать лет, если не на тридцать пять. Гнев захлестнул его, сметая все на своем пути.
– Подлый шантажист!
Это было только начало. Милдред Блейк закрыла уши руками, но кричащий голос все равно пробивался. Какие выражения! И в церкви! Некоторые слова были ей совсем незнакомы. Какой позор! И где! Какое кощунство!
Она поспешила выйти через маленькую боковую дверь и, стоя на дорожке, посыпанной гравием, слушала, как голоса то повышаются, то затихают. Она была потрясена, ужасно потрясена. Но ее мозг продолжал работать. У нее не было никаких сомнений в том, что Уильям Джексон сказал правду. Существовало более позднее завещание, другое, а не то, по которому наследство досталось Арнольду. На последней неделе жизни Джеймс Рэндом получил, как он считал, послание свыше о том, что его племянник Эдвард Рэндом жив, и он написал другое завещание. Не приходилось сомневаться, в чью пользу оно было написано. Если Арнольд Рэндом уничтожил его, ему грозят бесчестие и тюрьма. Если он только сейчас услышал о его существовании, он либо должен поддаться на шантаж, либо потерять наследство.