Круглый год с литературой. Квартал четвёртый
Шрифт:
С истинным почтением и таковою же преданностию имею честь быть вашим покорнейшим слугою
Александр Башилов».
Да, Пушкин знал Александра Александровича Башилова, родившегося 6 октября 1807 года, поощрял его литературные опыты и способствовал его поэтическому развитию, чем влюблённый в Пушкина Башилов гордился, печатно называл Александра Сергеевича своим «кумиром» и опубликовал в альманахе «Радуга» стихотворение «Поэт», посвящённое Пушкину (1830).
В письме речь идёт о «Поселянке» – повести в стихах, которая вышла отдельным изданием в 1833 году. Её Башилов послал Пушкину, жалуясь, как мы видим на цензурные искажения, о которых его, связанного с военной службой в Конно-егерской дивизии, никто не оповестил.
Как отнёсся Пушкин к «Поселянке» – романтической поэме байронического типа, написанной на материале крестьянского быта, нам неизвестно.
Стихи Башилова подражательны. Вот, к примеру, «Всё не впрок» – сатирические куплеты, наподобие тех, которые мы можем встретить у любого стихотворца его поколения:
Иной Фортуной избалован, Иного гонит тяжкий рок! И целый свет на том основан, Что нужен всем судьбы урок: А без него нам всё не впрок. Плутов в Палате заседает — И мыслит: вот скоплю домок! Но, Председатель брат мешает; Жена мотает, сын игрок — И так Плутову всё не впрок! Климена делает всем глазки И прочит всем любви цветок. Как томен взор, как нежны ласки, Как на груди скользит платок! — Но в сорок лет ей всё не впрок! «Влюблён я, матушка, в Надину», — Твердит Скупягиной сынок. «Она бедна», – ответ был сыну. «Но разве бедность есть порок?» «Всё так, да в бедности не прок!» Писатель Клим, поэт упорный, Не внемлет критики свисток; Тиран науки стихотворной, Из лиры сделав, нам гудок, Гудит, гудит, да всё не впрок! Я знаю, в этом нет сомненья, Что заслужу себе упрёк, За то, что бред воображенья Переложил на сей листок: Дай Бог, чтоб это было впрок!Так же подражательны (особенно Вяземскому и Пушкину) стихи Башилова разных жанров: элегии, баллады, мелодраматическая лирика.
Печатали Александра Александровича охотно: он был дружен с альманашниками, с редакторами журналов. Но после «Поселянки» он, кажется, уже ничего не писал.
Стихи его не кормили, и он начал нуждаться. К 1840 году и вовсе разорился, поступил на службу. До самой смерти, которая случилась 17 января 1854 года, работал у известного предпринимателя Василия Александровича Кокорева по откупам – то есть манипулировал с налогами на знаменитую кокоревскую водку, дешёвую, крепкую и весьма недоброкачественную.
Это стихотворение, поменяв «мой» на «ваш», пел Александр Николаевич Вертинский:
Мой чёрный карлик целовал мне ножки, Он был всегда так ласков и так мил! Мои браслетки, кольца, брошки Он убирал и в сундучке хранил. Но в чёрный день печали и тревоги Мой карлик вдруг поднялся и подрос: Вотще ему я целовала ноги — И сам ушёл, и сундучок унёс!Стихотворение написала Надежда Александровна Лохвицкая, которая выступила в печати, взяв себе псевдоним Тэффи. Она начинала со стихов, и стихотворение о карлике – одно из ранних.
Кстати, она сама играла на гитаре и сочиняла музыку на свои слова. Так что вполне может быть, что и мелодия в стихотворении о карлике Вертинским не придумана.
Дебютировав в 1901 году, Тэффи быстро набирала литературную известность. Её рассказы печатались в самых известных юмористических изданиях того времени: «Сатирикон», потом «Новый Сатирикон».
В 1910 году одновременно вышли две её книги: поэтическая «Семь огней» и прозаическая «Юмористические рассказы». Поэтическая прошла почти незамеченной, а «Юмористические рассказы» раскупали охотно, быстро. Через год «Юмористические рассказы» стали двухтомными. С тех пор книги её прозы выходят каждый год до революции, а за её рассказами охотятся редакторы периодических изданий.
Её проза и драматургия становятся настолько популярны, что в продажу поступают духи «Тэффи» и конфеты «Тэффи».
Тэффи приняла деятельное участие в создании вместе с Аркадием Аверченко, Осипом Дымовым и Иосифом Оршером книги «Всеобщая история, обработанная «Сатириконом» (1909, 1912). Несомненно, что именно такую традицию – облекать известные исторические факты в сатирические или юмористические формы подхватил Михаил Зощенко в своей «Голубой книге».
Поклонником таланта Тэффи был сам император Николай II, который попросил, чтобы её рассказы были напечатаны в книге, выходящей к 300-летию дома Романовых. Да и Ленин её охотно почитывал. По его указанию большевистские издания перепечатывали из эмигрантских рассказы Тэффи, высмеивающие быт покинувших Россию людей. Но оказавшаяся в эмиграции Тэффи добилась, чтобы подобные пиратские перепечатки были прекращены.
Однако до того, когда она этого добилась, четыре пиратские книги, изданные в СССР уже после смерти Ленина в 1926-м и в 1927 году, принесли советским издателям хорошую прибыль.
Свою эмиграцию Тэффи объяснила весьма внятно: «Конечно, не смерти я боялась. Я боялась разъярённых харь с направленным прямо мне в лицо фонарём тупой идиотской злобы. Холода, голода, тьмы, стука прикладов о паркет, криков, плача, выстрелов и чужой смерти. Я так устала от всего этого. Я больше этого не хотела. Я больше не могла».
Но ужасы постреволюционных лет постепенно забывались в эмиграции. Юмор Тэффи носил всё более примирительный характер. Недаром Константин Симонов, приехавший после Второй мировой войны в Париж уговаривать Бунина вернуться в Россию, вспоминает о тёплом приёме, который оказала ему Тэффи.
Однако ни Бунин, ни Тэффи на родину не вернулись. Бунин, кстати, дружил с Тэффи, любил её творчество. Особенно нравился ему её рассказ «Городок». По воспоминаниям самой Тэффи, слушая его, Бунин хохотал до слёз: