Круглый счастливчик
Шрифт:
— Что же делать? — растерянно прошептал Володя, пораженный картиной надвигающейся одинокой старости.
— Курить! — четко и твердо произнес Козаков.
— Но мои убеждения…
— Убеждения пусть остаются!
— Но мне противно пускать дым в легкие…
— А ты все-таки пусти! Раз пустишь, другой — постепенно почувствуешь вкус. Я утверждаю, что каждый, кто в течение года будет выкуривать ежедневно полпачки сигарет, сможет начать курить.
— А если не получится? — засомневался Румянцев.
— Ты ничем не рискуешь. В крайнем случае, останешься некурящим. Зато в случае успеха жизнь твоя станет богаче. А когда-нибудь
— А вы ее испытывали?
— Неоднократно!
— Ладно, — согласился Володя и пустил дым в легкие.
Через год он уже выкуривал по пачке сигарет в день и участвовал во всех перекурах, обсуждая достоинства ежовой икры, англо-аргентинский конфликт, шансы «Спартака» и прочие проблемы…
Когда в лаборатории появился новый сотрудник Ильин, все встретили его приветливо, но с жалостью: Ильин был некурящим!
Однажды к нему подсел Румянцев. Володя кашлял долго и хрипло. Кончив кашлять, он посмотрел пристально на новичка и задумчиво сказал:
— Знаешь, Дима, в некурящем мужчине есть что-то нездоровое…
ИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ ПОТОМКОВ
В краеведческий музей Стыров попал случайно. До открытия магазина оставался час, а день выдался морозный, и мерзнуть на улице ему не хотелось. Тут Стыров и нырнул в теплый вестибюль музея. Пришлось купить билет, сдать пальто и знакомиться с достопримечательностями родного края.
В безлюдных залах дремали на стульях неподвижные смотрительницы, которых можно было принять за экспонаты. Музей был «типовой»: чучела животных, полезные ископаемые, макеты предприятий, портреты знатных граждан. Вместо того, чтобы подниматься по ступенькам истории (от древних времен — к настоящему и будущему области), Стыров двигался в противоположном направлении. Научно-технический прогресс угасал на глазах, и это было даже интересно.
В конце концов он очутился в зале, где за стеклом стоял скелет далекого предка, обитавшего на Земле около десяти тысяч лет назад. Стыров долго глядел на него. «Жил человек, — с грустью подумал он, — добывал пищу, волновался, кого-то любил, кого-то боялся, мерз, радовался, надеялся… А теперь торчат его мощи здесь, без имени, без фамилии, и всем наплевать, каким он был, что чувствовал…»
Стыров представил, как через несколько тысяч лет откопают его собственный скелет, выставят в каком-нибудь музее, и высокоразвитые потомки будут равнодушно скользить взглядом по его черепу, кидая реплики. Дескать, мелковат объемчик…
Картина эта почему-то задела Стырова. Из музея он ушел обиженный. Обида, правда, не помешала ему толкаться в магазине, где давали югославские смесители для ванной, и добыть-таки желанное чудо сантехники.
Поток житейских забот уносил его все дальше от музея. Но поздним вечером, выключив телевизор, Стыров вдруг вспомнил про утреннюю экскурсию. Перед глазами возник скелет безымянного предка. «Интересно, как он выглядел? Как жил? — думал Стыров. — Может, он был самым умным человеком своего племени. Или самым быстрым. Никакой информации — одни кости…»
О неизвестном предке он размышлял вполне спокойно. Но как только Стыров ставил себя на место экспоната, в душе рождался протест. Стыров, конечно, понимал, что для истории он — экземпляр малоценный. Был бы он великим
Тут его и осенило. Надо заранее составить нечто вроде сопроводительной записки, дать краткое описание своей жизни. Когда будут его, Стырова, хоронить (дай бог, конечно, чтоб не скоро), записку эту пусть положат в гроб. А чтоб бумага подольше сохранилась, нужно поместить ее в специальную капсулу… Технические вопросы он отложил на потом, а пока что засел за текст.
Долго бился Стыров над первой фразой. Хотел начать так: «К грядущим поколениям!» Но звучало слишком громко. Он зачеркнул, написал другое предложение: «Тем, кто найдет мой прах!» Это начало ему тоже не понравилось. Перебрав с десяток вариантов, Стыров остановился на самом простом: «Глубокоуважаемые потомки!»
Дальше дело пошло быстрей.
«Прежде всего хочу поблагодарить товарищей, обнаруживших мои останки. Возможно, у Вас возникнут вопросы, связанные с моей биографией. О себе могу сообщить следующее…»
Стыров задумался. Начинать надо, наверное, с детства. Каким оно было? Детство как детство. Оно представлялось ему белым пароходом, с которого он сошел на берег давным- давно, а пароход поплыл дальше и растаял на горизонте… Стыров вздохнул. Отец с матерью частенько ссорились — из песни слов не выкинешь. Он не понимал причины родительских конфликтов и каждый раз ужасался той ненависти, с которой они спорили и кричали, и каждый раз был счастлив, когда они мирились… Нет, об этом времени писать нечего!
Может, сразу перейти к образованию? Скажем, так: «Еще в школе я проявил живой интерес к точным наукам и техническому творчеству. Опытные учителя помогали мне раскрывать способности».
«Будет врать-то!» — остановил себя Стыров. Способности были средненькие, учителя — тоже. Учился он не хуже других, но без «живого интереса». Посещал кружок «Умелые руки», выпиливал лобзиком оленей — надоело. Записался в драмкружок. Ставили «Горе от ума». Он хотел играть Чацкого, а ему предложили Молчалина. Обиделся, ушел из драмкружка. Что еще было? Дружил с девочкой, у нее была странная фамилия Крюшон. В девятом классе активно целовались, потом она переехала в другой город. Кому все это интересно?
Другое дело — учеба в институте, веселая пора. Стыров стал вспоминать, что конкретно веселого происходило в те годы? Разумеется, КВН. Институты соперничали, факультеты. Остряки были героями дня. В команду Стыров, правда, не входил, но болельщиком был заядлым. Что еще? Ну, танцы в общаге, пирушки в дни стипендий. А в основном, конечно, лекции, семинары, сопромат, диамат и прочая скука… Словом, студенческие годы Стыров тоже пропустил.
Так он добрался до конструкторского бюро, где трудился уже почти двадцать лет. Чем похвастаться? Девять рацпредложений, четыре благодарности, дважды избирался в местком. С начальником, правда, не повезло: дуб фантастический! И все двадцать лет он под этим дубом. С таким шефом не выйти Стырову в ведущие конструкторы. А здоровье у шефа просто бычье, и до пенсии ему далеко. Сколько раз собирался Стыров найти другую работу, но все откладывал и, похоже, никуда уже не уйдет. Да что об этом говорить!