Крушение империи
Шрифт:
Но у нас получилось. Первый тираж — те самые двести пятьдесят тысяч, ушел просто влет. Мы продали его всего за полтора месяца. И тут же закрыли все долги и кредиты. А они были немалые… потому что нам, как кооператорам, и бумагу продавали с наценкой, и книги печатали тоже с наценкой, и доставка по регионам была так же организованна с наценкой. Вследствие чего в магазине моя книжка стоила в два с небольшим раза дороже, чем любая госиздатовская. Потому что и на полку ее ставили тоже с наценкой. Ну как «кооперативную»… Но ее просто смели! Еще бы — это была первая фантастическая книжка, которая продавалась свободно! То есть ни очередь с ночи занимать не нужно, ни макулатуру собирать ради заветных талонов, ни доставать «по знакомству» или «через заднее крыльцо» переплачивая втрое-впятеро. Приходи и покупай! Так что второй тираж, в сто пятьдесят тысяч, запущенный в работу сразу же после того, как был продан первый, так же ушел очень быстро. Хотя и чуть медленнее чем первый. После чего мы запустили в печать третий — уже всего лишь в сто тысяч. А также вторую книжку этого цикла, но уже начальным тиражом в триста пятьдесят тысяч… И вот только сейчас у нас получилось выплатить мне гонорар. Но зато сразу весь — то есть еще и за непроданный третий тираж, и за новую книжку. Что, после уплаты весьма немаленьких налогов,
Выйдя на улицу, я глубоко вдохнул свежий морозный воздух и улыбнулся. Все! Все вопросы решены. Не только со взносами, но и вообще все. Партком был последним местом, куда мне нужно было зайти, чтобы рассчитаться. До этого была бухгалтерия, кадры, первый отдел, завхоз и профком. Так что теперь я официально безработный. Ну или, если взглянуть с другой стороны — профессиональный писатель.
Уволиться из Минморфлота я решил сразу же после того, как получил гонорар. Семьдесят пять тысяч — это, по советским меркам, немыслимые деньги! Средняя зарплата в СССР в текущем году, вроде как, должна составить чуть больше двухсот пятидесяти рублей. И это с учетом уже разгоняющейся инфляции… Зарплата Горбачева если я правильно помнил, пока что составляет рублей восемьсот. То есть в год он должен получать немного меньше десяти тысяч. То есть я, одним махом, получил почти восемь годовых зарплат «директора СССР»! Ну какой начальник способен это выдержать? Так что я решил не дразнить волков и уйти…И хотя я знал, что СССР осталось жить всего два с небольшим года — а после его развала деньги начнут стремительно превращаться в «фантики», время на то, чтобы их потратить с толком, еще есть. И планы на них — тоже! Тем более, что неумолимо накатывающих девяностых я не боялся. Не с теми стартовыми позициями, что у меня сейчас были… Ибо даже после того, как страна рухнет, и деньги начнут стремительно дешеветь, для себя я особенных проблем не предвидел. К тому моменту я должен окончательно укрепить свои позиции как самый раскрученный и популярный из молодых фантастов, поскольку я потихоньку начал возвращать свой старый стиль, который здесь и сейчас смотрелся этаким «американским» — то есть практически без коммунистической идеологии, с не очень большим количеством всяких пространных отступлений, зато весьма динамичный и с изрядной долей юмора. Этот стиль будет дико популярен в следующее десятилетие. Так что заработки у меня будут. Ну, учитывая, что фантастику, как жанр, ждали впереди весьма обильные десятилетия. Достаточно вспомнить, что от трети до половины всех книг, продаваемых на самой большой оптово-розничной книготорговой площадки девяностых — книжном рынке в спорткомплексе Олимпийском, обороты которого достигали десятков миллионов в день, были фантастикой. Да, в начале девяностых народ в первую очередь накинется на американскую и вообще западную фантастику, но пример моего старого друга — Василия Головачева, показывал, что наши авторы вполне способны удержаться «в топе» и в это нелегкое время. Да и многие из весьма популярных авторов начали именно тогда. Первые романы Пелевина и Лукьяненко вышли как раз в девяносто втором. А чуть позже русская фантастика на какое-то время вообще почти вытеснит с рынка и американцев, и англичан, и французов, чьи тиражи по сравнению с нашими авторами в некоторые года составляли жалкие проценты. Ну ладно, пусть десяток-полтора процентов… Так что в будущее я смотрел вполне уверенно. Пробьемся!
Когда я добежал до нашей квартиры, Аленка уже вернулась из школы. Я разулся, чмокнул ее в лоб, помыл руки и прошел на кухню. На кухне на столе стоял букет из трех десятков роз. Я нахмурился.
— Опять?
Она виновато посмотрела на меня и, вздохнув, опустила глаза. Я зло дернул щекой. Вот ведь привязался… Салгомаев со своим кавказским темпераментом оказался неугомонным.
Все началось еще во время новоселья. Он весь вечер не отрывал взгляд от моей жены, при каждом удобном случае рассыпаясь в комплиментах. Причем, со стороны это выглядело настолько вызывающе, что Вагифов, при прощании, даже потихоньку извинился передо мной. Но, к сожалению, на этом все не закончилось. Сначала нам на квартиру начали доставлять букеты роз. Каждый день. В Москве. Зимой восемьдесят восьмого-девятого годов, когда полки магазинов в стране стремительно пустели. То есть не просто качественный товар заменялся на низкокачественный или, там, вроде как стандартные упаковки товаров худели с литра до девятисот миллилитров или с килограмма до восьмисот граммов, а товары просто исчезали с полок. Совсем. Оставляя после себя либо широко расставленные трехлитровые банки с березовым соком, либо просто девственную пустоту витрин и холодильных ларей, аккуратно протертых тряпочкой. Последние даже не подключали. Незачем… И в этих условиях для моей Аленки каждый день доставляли роскошные букеты. А я довольно долго не имел возможности ничего этому противопоставить. Потому что наш проект с издательством только входил в начальную фазу, и денег у нас не было катастрофически. Да мы в этот момент даже талоны на сахар полностью не могли отоварить! Только на еду… Когда я, не выдержав, спустил с лестницы водителя, притащившего очередной букет, таскать их к нам домой перестали. Зато принялись делать это Аленке на работу. Причем, несколько раз Салгомаев сделал это самолично, заехав в школу и, попутно, очаровав директрису с завучами. Так что даже если моя жена отказывалась принимать букеты из рук водителя, они все равно оказывались на ее столе в преподавательской. Более того, похоже, некие «старшие товарищи» начали капать ей на мозги. Ну типа: «Не будь дурой — такой человек за тобой ухаживает! Что там твой писателек — фантастишку пописывает, а денег нет. Видели же как ты последние копейки в кошельке выуживаешь!» Она мне об этом не рассказывала, но регулярно приходила домой раздраженной или зареванной, однако, нашлась пара доброжелательниц, разыскавших мой телефон и сообщивших мне «всю правду». Правда мне показалось, что при этом они больше прощупывали почву насчет того, чтобы «замутить» со мной, когда Салгомаев добьется своего, нежели стремились меня просветить о разыгрывающихся в школе перипетиях.
— Я из школы через запасной выход вышла, но он меня уже здесь поджидал. Перед подъездом. Ну не выбрасывать же было…
Я зло скрипнул зубами. А потом вздохнул и, сделав шаг, осторожно обнял ее.
— Похоже, придется съезжать. А тебе —
Дело в том, что, как я и ожидал, «советские евреи» в настоящий момент густым косяком потянулись на Запад. Вернее, сначала на Юг — на Землю обетованную. То бишь историческую родину. Но для многих она была всего лишь транзитным пунктом. А кое-кто из самых продвинутых вообще туда не заезжал ни на миг, отправляясь напрямую в благословенную Америку.
Я застал времена, когда некоторые из них вернулись назад. Старые. Разбитые. С потерянным и потухшим взглядом, в глубине которого таилось удивление — как же так? Они же все так отлично рассчитали! Ибо в их картине мира все было очевидно и понятно — здесь всегда была и будет полная «жопа», ну такой тут живет убогий народ с рабским сознанием, а вот в цивилизованных и демократических странах все точно будет совсем по-другому… Что же пошло не так?!
Но в настоящий момент все пока происходило по их расчетам. СССР, все больше и больше ускоряясь, уже даже не катился, а вертикально падал в ту самую незабвенную «жопу». Так что сейчас эти люди, получившие «пропуск в рай», свысока поглядывали на остающееся «быдло», параллельно изо всех сил, стараясь выжать по максимуму из того набора материальных благ, которые они сумели отжать у государства за время жизни в «проклятом совке». Ну а у меня было что им предложить… Так что, сразу после организации нашего издательства я совершил «забег» по нескольким паспортным столам нашего и соседних районов, одарив паспортисток тортиками и иными «кчайностями», как это называл мой друг и замечательный писатель из Николаева Воха Васильев… После чего попросил информировать меня о случаях, когда люди будут выписываться из квартир целыми семьями, намекнув, что в этом случае моя благодарность будет куда более весома. Потому что это, с большой долей вероятности, могло означало эмиграцию. То есть, так сказать, «сети» были раскинуты, но пока оставались пустыми… Впрочем, до начала этих проблем со «звездой сцены» я по этому поводу не особенно волновался — квартира, в которой мы сейчас жили, у нас была оплачена еще на полгода вперед, да и, скорее всего, с хозяевами можно было договориться и на то, чтобы продлить аренду. Но сейчас, в свете всего происходящего, переезд стал остро актуальным. Вот только переезд проблемы не решал. Один раз пройдется моя радость от нового дома до школы — и все. Новый адрес будет «засвечен», все начнется по новой… Аленка вскинулась.
— Ром, но как… меня ж не отпустят? Середина года! Да и ребят своих бросать не хочется. Они у меня такие умницы…
— То есть ты хочешь, чтобы все это продолжилось? А то и усугубилось! Он же — кавказец! Кто его знает — что ему в голову придет? Хочешь стать кавказской пленницей?
Аленка широко распахнула глаза.
— Ну что ты говоришь? У нас же ведь не Кавказ, и вообще — это комедия!
Я криво усмехнулся. Ну да, ну да — чеченские «авизо», похищения людей прямо в центре Москвы, заказные убийства и «кавказские свадьбы» со стрельбой из окон машин, мчащихся прямо по двойной сплошной, а то и по встречке этой Москве еще предстоят…
— Ну тебе же все равно скоро в декрет идти. Вот и пойдешь пораньше, — я снова чмокнул ее в гладкий лобик. Ну да, она снова забеременела. Доче исполнилось три, и она уже научилась не только есть и одеваться самостоятельно, но и, даже, завязывать шнурки. Так что ко второму ребенку мы были вполне готовы, и уже его планировали. Ну а все эти перипетии только ускорили подобные планы. Причем инициатива исходила от Аленки. Она сказала: «Может как увидит меня с пузом — так отцепится!» Но пока еще до «пуза» было далеко…
— Но мне же тогда не заплатят «декретные»!
— И? Тех денег, что заработал я, нам что — мало?
Аленка смущенно покраснела и прижалась ко мне.
— Я к ним еще как-то не привыкла. У меня просто в голове не укладывается — такие деньжищи…
— То ли еще будет, малыш, — усмехнулся я. В этот момент зазвонил телефон. Аленка вывернулась из моих объятий и скользнула в гостиную. А я кисло улыбнулся. И что делать? Нет, в жене я не сомневался — мы с ней, считай, повторяли историю ее родителей. Те тоже познакомились еще в школе, учась в одном классе, и еще в школе решили, что поженятся. Каковое решение и воплотили в жизнь, создав счастливую семью, в которой все ее члены любили друг друга. Причем, у них все получилось даже несмотря на то, что они, в отличие от нас, на какое-то время после школы разъехались на учебу по разным городам… Моя любовь тоже хотела счастливую семью, а поскольку пример того, как этого добиться — всю жизнь был у нее перед глазами, она просто спокойно двигалась по этой «дорожке». Мы же с ней, ведь, хоть и учились в разных школах, но в этой истории познакомились и, так сказать, подружились, еще когда она училась в первом классе… К тому же, в отличие от «кумушек» на работе, она уже наглядно убедилась в том, что я тоже многого стою. И держу свои обещания. Недаром нам в столь юном возрасте удалось войти в те жалкие проценты советских людей, сумевшие в столь юном возрасте не только побывать за границей, но и выехать за пределы стран Соцсодружества. Ну и по стране мы так же немало попутешествовали. Так что она знала, что текущее отсутствие денег — это просто временные трудности. Что блестяще подтвердилось несколько дней назад, когда я, наконец, получил-таки причитающийся мне гонорар… Но такая активная «осада» все равно напрягала.
— Ром, тут тебя Маргарита Львовна… — крикнула мне Аленка из коридора.
— Иду!
Маргарита Львовна была в курсе наших перипетий и совершенно не одобряла действий советской знаменитости. Да и на меня поглядывала с неодобрением. А однажды вообще высказала мне, то не ожидала от меня такой «травоядности», и что если бы я был нормальным мужиком — давно бы набил ему морду… Честно скажу — кулаки чесались. Но, блин, по зрелому размышлению, я решил этого не делать. Салгомаев был гордостью и величиной всей азербайджанской диаспоры Москвы. Так что прямой конфликт с ним точно принес бы в нашу жизнь куда большие трудности. А, может даже, рассорил бы меня с Вагифовыми… хотя полностью от этой идеи я все равно не отказался! Но пока терпел… Зато она полностью поддержала меня в стремлении побыстрее переехать. И с энтузиазмом включилась в мою «сеть», клятвенно пообещав мне найти подходящий вариант.
— Слушаю?
— Рома, это Маргарита Львовна. Тут у меня сидит моя подруга — Симочка Гинзбург, и ее очень заинтересовали… м-м-м…. твои идеи.
— Очень-очень? — я сделал стойку. Неужели…
— Да-да… но это не телефонный разговор. Можешь подойти ко мне? — ну да, сакраментальная фраза советских времен — «это не телефонный разговор». И ведь КГБ работало без всяких массовых камер, систем распознавания голоса и лиц, поисковых роботов по ключевым словам, пресловутых «чипов» и всего такого прочего — а напугать народ смогло!