Крушение карьеры Власовского
Шрифт:
Думая о своем, Сенченко едва ли слышал объяснение.
Уже изучивший вкусы Василия Антоновича, Петрянов сам избрал маршрут. От Москворецкого моста машина неслась прямой магистралью.
А вырвавшись на простор Ленинградскою шоссе, Петрянов взял третью скорость.
— На Химки? — спросил водитель.
Демонстрируя свое приобретение, он включил приемник.
— На Химки, — повторил Сенченко, машинально вслушиваясь в зазвучавшую мелодию.
За городом мимо него проносились домишки, палисадники, серые заборы… А среди них,
«Какой жалкой кажется вон та избенка, — подумал Василий, взглянув на покосившийся деревянный домик. — Видно, ей не долго осталось стоять на земле… Наверное, и в нас самих также есть и большое и маленькое, и высокое и низкое, то, чему принадлежит будущее, и то, что уже отживает — эгоизм, равнодушие к другим и… — Василий нашел в себе мужество додумать, — ревность…»
Значит, и в нем самом живет то, что уже давно стоило бы отдать на слом?
И он — такой же маленький, никчемный, как вот этот покосившийся серый заборишко?
Нет, это не так!
Что-то запротестовало в нем против беспощадного приговора. Разве лишь ревность мучила его?
В нем было оскорблено другое — очень глубокое. Словно его коснулось что-то непонятное, как видно, уже давно идущее параллельно с его жизнью.
С детских лет он привык к чистому воздуху, к ясности, простоте, неустанному творческому труду… А вышло так, что рядом с ним гнездилась ложь… Рядом с ним шла чужая, потаенная и гможет быть, грязная жизнь.
Что значили слова записки о том, что она какого-тоАлександра сделала счастливым?
Василий поежился и словно от холода застегнул пиджак, хотя вокруг был весенний ликующий день.
Они стремительно приближались к спокойно блещущей под солнцем глади химкинского водохранилища.
А в машине нежно, почти вкрадчиво звучала музыка.
Это была «Песнь Сольвейг». Ею так восхищалась Мила…
Глава четвертая
Синий плащ
До закрытия гастрономического магазина Райпищеторга оставалось несколько минут. Заведующий рыбной секцией вышел в торговый зал. Его вызвали к какому-то, очевидно, предъявившему претензию покупателю.
— Когда у вас будет копченая скумбрия по четырнадцать рублей? — вежливо спросил молодой человек в синем плаще.
— Как раз только что получили, еще в ящиках. Завтра пустим в продажу, — последовал столь же вежливый ответ.
— Значит, можно зайти прямо с утра, Антон Матвеевич? — многозначительно подчеркнув имя и отчество, продолжал покупатель.
— Да, заходите с утра.
Антона Матвеевича Сенченко не слишком удивило, что его назвали по имени и отчеству. Многие из постоянных посетителей магазина обращались к нему именно так. Но молодого человека, который был перед ним, он, кажется, видел впервые.
А незнакомец произнес
— Нам надо серьезно поговорить. Дело идет о чести и благополучии вашего сына.
Сердце замерло и на секунду как бы остановилось в груди старика. Он тревожно взглянул на бесстрастное лицо стоявшего перед ним молодого человека.
— Сразу после работы пройдите, пожалуйста, в скверик… — И уже поворачиваясь, чтобы уйти, молодой человек добавил: — Так помните, я вас там жду под часами…
Незнакомец исчез. И только резкий звонок, извещавший о конце работы, вывел Антона Матвеевича из оцепенения. Как в тумане, он снял свой белый рабочий халат и вышел на улицу.
Полквартала до условленного места показались ему бесконечными. Не пришло ли сейчас так неожиданно объяснение тому гнетущему чувству, которое испытывал Антон Матвеевич все последнее время? Это было связано с семейной жизнью сына.
От внимания родителей не ускользнуло, что с некоторых пор сын уклоняется от разговоров с Людмилой, а лицо его становится холодным и замкнутым даже при упоминании ее имени. Они с Кузьминичной уже собирались напрямик спросить Васю — что происходит у него с женой? Как вдруг…
А вот и часы, под которыми назначена встреча. Антон Матвеевич машинально отметил, что они показывают пятнадцать минут седьмого. Сейчас все объяснится…
Незаметно рядом с ним появилась фигура неизвестного. Приветливо улыбнувшись, молодой человек прикоснулся к кепке.
— Будем знакомы, Николай Петрович, — протягивая руку, представился он. — Пройдемте вон туда. Там, кажется, есть свободные скамейки.
Оказавшись в скверике, где сейчас действительно было малолюдно, они сели. Только теперь Антон Матвеевич имел возможность разглядеть нового знакомого.
Если бы Антон Матвеевич имел склонность анализировать, то неизбежно пришел бы к выводу, что самым примечательным в облике сидящего рядом с ним человека было отсутствие всякой примечательности. Поношенная кепка, темно-синий, не новый прорезиненный плащ… Все это такое же, как на многих других. А подобное лицо встречается среди людей самых различных профессий — от бухгалтера до инженера.
— Так вот какое дело, господин Сенченко… — спокойно начал молодой человек.
Старика покоробило давно забытое слово. Но он не придал этому значения. У каждого своя манера выражаться!..
— Я должен вам передать привет от господина Храпчука, вашего друга, — с едва заметной иронией произнес «Николай Петрович». — Он благополучно покинул Советский Союз и сейчас уже в своем городке. Ваш приятель попросил, чтобы мы поблагодарили вас от его имени за гостеприимство.
Ошеломленный, Антон Матвеевич не сразу понял, о чем идет речь.
Незнакомец спокойно закурил папиросу. Выпустив колечко дыма, он продолжал:
— Господин Храпчук написал бы лично, но он не хотел бросать на вас тень. Тем более, что у вас такой сын, которым вы, надеюсь, дорожите?