Крутой поворот (Повести, рассказ)
Шрифт:
– Ну теперь давай на Ивановскую. Тебя как зовут-то, шеф?
– Женя, - ответил Хилков.
– Евгений Степанович.
– Давай, Евгений Степанович, гони на Ивановскую. Надо и нам с тобой отдохнуть.
Некоторое время он молчал, а потом вдруг спросил:
– У тебя, Евгений Степанович, телефон дома есть?
– Есть. А что?
– удивился Хилков.
– Да если когда понадобишься. Ведь не откажешься?
– Нет, почему же… Я всегда готов с серьезными людьми работать, - сказал Хилков.
– А что насчет машины он трепался - ерунда все это, - сказал Федор Борисович.
– Подпил немного, кровь горячая. Но денежный парень. Ему все равно, чья машина, откуда… Ни паспорт не нужен, ни техталон… Платит шесть тысяч - и концы. Шесть тысяч… - мечтательно протянул Федор Борисович.
– Ну да ты о них не думай. Пустое это…
На Ивановской, у большого гастронома, бородач попросил остановиться, записал телефон Хилкова и, крепко тряхнув руку, распрощался. Разворачиваясь, Хилков увидел, как Федор Борисович свернул в проулок.
Позвонил он через неделю. Хилков собирался на работу. Его смена опять была с восьми вечера. Он сразу узнал жизнерадостный басок бородача:
– Ты мне, шеф, завтра на весь день нужен. Сможешь?
Хилков подумал: «Договорюсь со сменщиком», - и ответил утвердительно. Они условились, что Хилков приедет к десяти на Ивановскую.
– Постой у гастронома, - сказал Федор Борисович.
Полдня они колесили по городу. Начали с аэропорта. Встретили там одного из новогодних пассажиров, молодого с усиками, и отвезли в «Ленинград». Звали пассажира Георгием. На этот раз он не напоминал о машине. Был чем-то озабочен и все время вздыхал. Так вздыхал, что Федор Борисович наконец не выдержал и сказал с сердцем:
– Да брось ты вздыхать, парень, еще смерть не пришла! Все образуется.
Георгий прилетел с двумя огромными чемоданами, и Хилков помог ему их занести в вестибюль гостиницы.
Потом целый час Хилков ждал Федора Борисовича у валютного магазина в порту. Он знал, что в этом магазине продают на боны Морфлота, и подумал: «Может, бородач торгаш? Из дальнего плавания вернулся, а теперь кутит? А что - похоже. Вон какой крепыш. И весельчак. Они, торгаши, все такие. Жизнь у них красивая. Только не староват ли для флота?»
Федор Борисович вернулся из магазина с большим пакетом.
– Живем, шеф. Отоварился. И для души, и для желудка.
– Он уселся на заднее сиденье, бережно разложив свои покупки. И всю дорогу до Ивановской придерживал их рукой. Остановиться попросил опять у гастронома. Один пакет протянул Хилкову.
– Это тебе, шеф, для первого знакомства. Нравишься ты мне, парень… Платочек жене подаришь.
Хилков взял пакетик. Он был тяжелый. Сказал:
– Спасибо, Федор Борисович. Только я холостяк.
– Ну тем более, девке подаришь, - словно обрадовался бородач.
– Это еще интереснее. Подожди меня, - бросил он, вылезая.
– Отнесу - обедать поедем…
Когда бородач ушел, Хилков развернул пакет. Там была большая прямоугольная бутылка с красивой наклейкой - бородатые воины в красных одеждах с алебардами, и маленькая, с простенькой желтой наклейкой. Хилкову уже попадались бутылки с воинами. Это был джин. А вот маленькую он держал в руках впервые. Кроме бутылок, был яркий платок в красивой обертке. «А это я Галке отвалю», - радостно подумал он. С Галкой Лавровой он познакомился недавно, но похоже было, что эта пышная блондиночка привязала его всерьез.
Обедали с бородачом на Московском вокзале, в шумном, чуть дымном, но с белоснежными скатертями ресторане. Федора Борисовича здесь знали. Молодой официант поклонился ему как старому знакомому и отвел за пустой столик в углу.
– Пить я буду один, - предупредил бородач официанта, - у моего друга язва… Не смотрите, что молодой и краснощекий. Так ведь, шеф?
– спросил он у Хилкова.
Хилкову не понравился чересчур развязный тон бородача, но он смолчал.
А бородач диктовал официанту:
– Водочки триста, две бутылки боржоми… - Здесь официант хотел что-то сказать, наверное, что боржоми нет, но Федор Борисович предупредил его, подняв руку: - Поищешь, поищешь… Икры черной… Севрюжку, огурчики-помидорчики. Миножек нет?
– Найдем, - коротко ответил официант.
Бородач продолжал диктовать. Хилков вставил робко:
– Да ведь мы вдвоем, Федор Борисович… Не съедим.
Тот только рукой махнул:
– Э-э! Стоит начать. Как в брюхе ни тесно, а все найдется свободное место. Так ведь, шеф?
Хилков пожал плечами. Ему все время хотелось узнать, кто же этот бородатый Федор Борисович - гуляющий моряк с торгового судна или так, пенсионер с достатком. Сменщик Хилкова, работавший раньше таксистом в Мурманске, рассказывал немало о чудачествах некоторых пришедших из плавания моряков.
За обедом Хилков поскучнел. На столе закуска ласкает глаз, и какая! Сосед принимает одну рюмку за другой, а тебе нельзя. За рулем. Не привык он так сидеть в ресторане. Думал, по-быстрому перекусят и снова куда-нибудь ехать. А Федор Борисович и не собирался уходить из ресторана до вечера. Все шуточки, прибауточки. А сам нет-нет да и уставится на Хилкова, словно прицеливается. Потом расспрашивать стал. Давно ли на машине, какой класс, сколько зарабатывает, чаевых сколько.
– Уж не собираетесь ли к нам в парк устраиваться?
– спросил Хилков.
– Шоферня нам всегда нужна.
– Ну нет, - захохотал бородач.
– Меня и не возьмут. Инвалид войны. Контуженый.
«На таких контуженых кирпичи только возить, - подумал со злостью Хилков.
– Пьет и не пьянеет».
– Да и платят у вас - не разбежишься… На два раза поужинать. Вот Георгий тебе предлагает - найди машину, за час платит столько, сколько в вашем парке за три года не заработаешь. Шесть тысяч! Я уже и сам думал, не подработать ли? Да еще успею. Пока деньжата есть…