Крутой секс
Шрифт:
— Тебе больше к седине подойдет черный цвет, — сказала Саша-Лиля Потапову. — А тебе — песочный, — она сунула Севе весь ворох в руки, и он покорно взял его.
— Я пойду допью кофе, а вы валяйте, преображайтесь.
— Что будем делать? — спросил профессор, когда Саша-Лиля ушла.
— Думаю, придется подчиниться, — сказал Сева.
— Двум интеллигентным людям — подчиниться малообразованной женщине! — фыркнул профессор.
— Разве вы еще не поняли, что у нас женщины — господствующий класс? — сказал Сева. — В отличие от мужчин,
Это вполне логичное рассуждение подействовало на профессора. Пугливо оглянувшись, он стал стаскивать с себя замученную путешествиями по крышам мешковатую блузу, потом быстро надел брюки, белоснежную рубашку и пиджак.
— Ну, как?
— Очень неплохо, — похвалил Сева и тоже стал снимать свои запыленные доспехи.
Надев новую одежду, Сева сокрушенно сказал:
— Вот только что делать с моим костюмом? Мне его покупала Катя на дисконтную карту ее дяди Сережи.
Вспомнив о Кате, Сева и Потапов застыли в трагическом молчании. Их страдания прервала Саша-Лиля.
— Вы что копаетесь, мальчики? Я уже вам галстуки подобрала!
— А можно найти какой-нибудь пакет? — спросил прерывающимся голосом Чикильдеев. — Я хочу забрать свой костюм с собой. Он мне дорог как память.
— Сделаем! — заверила Саша-Лиля.
Скоро оба путешественника по крышам выглядели вполне импозантно. Профессору, правда, пришлось принести еще и чужие ботинки, а на Севиных восстановили блеск, протерев их Потаповскими трениками. Профессор хотел переложить во вновь обретенный костюм носовой платок лилового цвета с желтой каймой, но Сева застонал и попросил Сашу-Лилю:
— Принесите что-нибудь получше!
Та принесла белоснежный, с чьей-то монограммой.
— Вот теперь шик с отлетом! Хоть на свадьбу, хоть на похороны!
— Скажите, а вы здесь не видели мужчину в черном плаще? — спросил Сева, вспомнив утреннего гостя.
— Заходил какой-то, — сказала Саша-Лиля. — В шмотках моих купцов рылся. Я уж думала: вор-бандит, а он только бумаги забрал. Документы всякие.
— А вы… — хотел было Сева спросить насчет хвоста и семи пальцев, но сдержался: уж больно не подходили эти несерьезные вопросы к их с профессором новому серьезному облику.
Снова раздался звонок в дверь.
— Это опять за вами, я лучше спрячусь, — сказала Саша-Лиля. — Счастливо вам!
Все те же двое серьезных мужчин были теперь вполне удовлетворены внешним видом Потапова и Чикильдеева.
— Пошли, а то уже почти все собрались!
Покинув странную квартиру, Сева и профессор отправились вслед за сопровождающими сначала по широкой гулкой лестнице, потом по каким-то коридорам. По дороге Сева снова вспомнил про Зашибца и обратился к мужчинам:
— Простите, вы случайно не помните, какова высота Останкинской телебашни?
— Никогда об этом не думал, — сказал один, а второй уточнил:
— Нам это нужно, как троллейбусу выхлопная труба.
Севу и профессора подвели к дверям, за которыми оказались другие мужчины с такими же незатейливыми лицами, одетые в одинаковые, не слишком элегантные черные костюмы.
— Эти — из третьей гостевой, — сказали им двое.
— Понятно, — ответили им чернокостюмные и переключились на Потапова и Чикильдеева, заглянув в список.
— Третья гостевая? Базыкин и Сидорчук из фонда Сидорчука, верно?
— Верно, — сказал Сева за себя и за профессора.
— Что в пакете?
— Так… — сказал, смутившись, Сева. — Кое-какие семейные ценности.
— Понятно, — сказали те, что в черном. — Извините, пакет придется оставить здесь. Не забудьте забрать, когда будете уходить.
— Обязательно, — заверил Сева.
Он и профессор проследовали в глубь помещения. Впрочем, здесь было сразу несколько помещений с удобными диванами и экзотическими растениями в кадках. В одном из уголков, осененном зеленой бахромой настоящей пальмы, профессор простонал:
— Всеволод, давайте присядем!
Они присели, и Потапов процитировал:
— Навуходоносор превзошел предшественников в возведении построек. Над всем Вавилоном возвышался храм Мардука — настоящая вавилонская башня. Отсюда великий царь мог обозревать величие своей столицы…
— Наивно полагать, профессор, что нам удастся отсидеться в дебрях вашей любимой всемирной истории, — заметил Сева. — Больше всего меня сейчас интересует не ваш Навуходоносор, а очень прозаический вопрос: кто мы сейчас такие?
— Вам же сказали: Базыкин и Сидорчук, — легкомысленно заметил профессор.
— Это мне ни о чем не говорит. Я бы хотел понять, какую роль мы должны здесь играть.
— Давайте играть хотя бы какую-нибудь, — предложил профессор.
— Только не будьте профессором Потаповым, умоляю!
Потапов обиженно задышал.
— Да, представьте себе, Всеволод, уровень моих знаний не всегда адекватен кругозору слушателей даже в таких шикарных интерьерах, как эти!
— Вот именно, профессор, — с готовностью согласился Сева. — Поэтому давайте послушаем, о чем говорят другие присутствующие.
— Как? Мы будем подслушивать чужие разговоры? — переспросил профессор.
— Ей-богу, это самое нормальное занятие для людей, одетых в чужие костюмы, — сказал Сева. — И здесь как раз удобное место: за развесистым растением и на проходе. Давайте сделаем вид, что заглядываем в какие-то важные бумаги… Пошарьте в карманах, может, в вашем костюме завалялось что-нибудь?
— Действительно завалялось, — сказал профессор. — Какая-то бумага… — он развернул листок и погрузился в чтение. — Та самая, про ртутный могильник… Какая-то группа граждан, пострадавших от ртутных отходов… Инициативная группа… и возглавляющий ее гражданин Потутуров…