Крутой сюжет 1994, № 02

Мэрфи Уоррен

— Какой? Все было улажено. Ты скажешь мне, Тони. Ты скажешь мне все, что было решено на ваших собраниях и вонючих сходках. Ты скажешь мне, а?

Тони пожал плечами.

— Скажи мне, что это полицейские. Расскажи мне об одноруком полицейском, который приходит убивать. Расскажи мне о чиновнике из департамента налогов и сборов, крутившемся у моей виллы в Джерси. Расскажи мне о буфетчиках, которым вдруг приходит в голову посетить «Ламоника Тауэрс». Скажи мне, что этот полицейский приходил снимать комнату, а потом вдруг решил вогнать

свой крюк в мою глотку. Скажи это мне, Тони.

— Кармин не посылал их. Я клянусь.

— Я знаю, что вы не посылали их.

Рот Бонелли раскрылся. Он недоверчиво вздохнул.

— Я знаю, что вы не посылали их, — закричал Фелтон. — Это-то меня и беспокоит. Кто? Кто?

— Фелти, я не знаю.

Махнув рукой, Фелтон распрощался со своим гостем.

— Джимми, отведи его в цех. Ему не надо причинять вреда. Пока.

— Нет! Пожалуйста, только не цех, только не цех. Пожалуйста. — Тони сорвал медальон с шеи, моля о пощаде. Огромные руки Джимми схватили гостя за согнутые плечи и подняли его на ноги.

— Убери его отсюда, — сказал Фелтон, словно говорил о скорлупе моллюсков, которую нужно было убрать тарелки. — Убери его отсюда.

— Хорошо, босс, — засмеялся Джимми. — Пойдем, Тони, малыш, нам предстоит небольшое путешествие. Да-да.

Когда дверь закрылась, Фелтон подошел к бару и налил себе целый стакан виски. В его крепости образовалась брешь. В «Тауэрс» появились дыры. В первый раз Норман Фелтон не атаковал, а защищался.

Он опустошил стакан, скорчил гримасу человека, не привыкшего к выпивке, налил другой стакан, посмотрел на него и поставил. Хорошо, теперь он будет атаковать. Он не знал где, но чувствовал, как чувствуют звери в джунглях, что пришло время убить или быть убитым, время, когда промедление грозит смертью.

Он вышел снова на балкон и посмотрел на огни моста Джорджа Вашингтона, соединяющего два великих штата. Фелтон управлял этими штатами уже почти двадцать лет. Он создал совершенную систему с четырьмя приближенными, которые нанимали боевиков и избавлялись от трупов.

Но один из его четверки, О’Хара, распрощался с жизнью прямо в этой комнате. Один удар, удар крюком, и его голова почти отделилась от тела и совсем отделилась от системы Фелтона.

Фелтон посмотрел на свои руки. Теперь их осталось трое: Скотти в Филадельфии, Джимми здесь и Мошер в Нью-Йорке. Система с оборотом в десятки миллионов долларов находилась под угрозой невидимого врага. Кто он? Кто?

Руки Фелтона сжались в кулаки. Что ж, будет снова, как в сороковые годы, когда ничто не могло остановить его, ничто, ни этот зажиточный вонючий мир, ни полицейские, ни ФБР, ни синдикат. Благодаря своим рукам и мозгам, он сделал тогда Виаселли королем Востока из мелкого банковского служащего. Фелтон глубоко вдохнул ночной прохладный воздух и впервые за эти сутки на его лице появилась улыбка. Телефонный звонок нарушил тишину.

Фелтон вернулся в кабинет и поднял трубку черного телефона, стоявшего на столе из красного дерева.

— Да?

— Привет, Норм, — раздался голос. — Это Билл.

— А, привет, майор.

— Послушай, Норм, я звоню насчет этого самоубийства. Его идентифицировали как пациента санатория Фолкрафта в Ри, в Нью-Йорке.

— Итак, это был обреченный на смерть пациент?

— Да. Похоже на то. Я лично разговаривал с директором, доктором Смитом. Норм, я предупредил его, что он отвечает за своих душевнобольных пациентов. Гровер и Рид, кажется, навещали тебя? Это они узнали о Фолкрафте.

— Они вели себя прекрасно, Билл, — сказал Фелтон.

— Хорошо, если я понадоблюсь тебе, позвони.

Фелтон дождался гудков и набрал номер.

— Привет, Марв. Вас маста ид?

— Да, — раздался голос Марвина Мошера. — Ничего… как у тебя?

— У нас неприятности.

— Что? Одну минуту. Я только закрою дверь. На всякий случай. Некоторое время в трубке было тихо. Потом снова раздался голос Мошера.

— Я считал, что мы очистили рынок.

— Появился новый рынок.

— Виаселли расширяется?

— Нет, — сказал Фелтон.

— Расширяется кто-то другой?

— Не думаю.

— Что говорит О’Хара?

— Он ушел из жизни сегодня утром.

— О Боже…

— Нанимать пока никого не будем. Нужно сначала кое-что узнать.

— Говорил с мистером Виаселли?

— Нет пока. Он послал своего представителя на первоначальные переговоры.

— И?

— Он говорит, что все по-прежнему?

— Так значит, это Виаселли?..

— Не думаю. Не уверен.

— Хорошо. Как мы будем это делать?

— Сначала черновая работа. Есть место, которое называется Ф-о-л-к-р-а-ф-т. Фолкрафт. Это санаторий в Ри.

— Разузнай, что это такое. Попробуй снять комнату.

— О’кей, Норм. Я позвоню.

— Привет семье.

— Зай гезунт.

Фелтон положил трубку и хлопнул в ладоши. Частный санаторий. Никакой правительственный офис не стоит за ним. Он сделал этой ночью еще два телефонных звонка. Один — Анджело Скоттичио в Филадельфию; второй — Кармину Виаселли.

Глава 17

Поезд шел по старой железной дороге через Пенсильванию. Ремо Уильямс смотрел сквозь грязное окно на пригороды Филадельфии, которые были истинно американскими до мозга костей. Это был фешенебельный район Мэйн-Лайн, окружавший гетто, которым стала сама Филадельфия. Аристократы нации отступили на последний рубеж перед бедностью. Они сдали Филадельфию еще поколение назад.

Был мрачный и сырой полдень, заставлявший человека когда-то сидеть в своей пещере возле теплого огня. Это напомнило Ремо о школьных днях, о его учителях и о провале после двух лет учебы в колледже. Он никогда не любил учиться. Но сейчас он собирался посетить самую лучшую женскую школу в стране — Бриарклифф.