Кружки любви
Шрифт:
Я устала. Я не ложилась спать до девяти, поскольку наслаждалась, проводя время с Гарретом и Коди. Хотя это приносит потери. Сейчас только восемь, а мои веки чувствуются тяжелыми, пока мы идем к дому.
— Я собираюсь лечь в кровать, Гаррет, — говорю я.
— Я скоро поднимусь наверх, — отвечает он, целуя волосы и ласково поглаживая мою задницу.
— Тебе не нужно.
— Я буду через пару минут, — повторяет он и поражает меня одним из тех пристальных взглядов.
Я киваю и продолжаю свой путь в его комнату.
Быстро расправляюсь с ежедневной ночной рутиной, надеваю
Мой телефон оповещает о текстовом сообщении, и я нахожу обычное подшучивание моего лучшего друга.
Джордан: Всё ещё в пещере Гаррета?
Я: Я не знаю, о чём ты говоришь.
Джордан: Как насчет обреченного лица без секса на этой неделе?
Я: Неважно.
Джордан: Умный ответ. Я ожидал от тебя лучшего.
Я: Я скучаю по тебе.
Джордан: Я всегда здесь для тебя.
Я: Я знаю.
Джордан: Покатаемся завтра?
Я: Да!
Джордан: Люблю тебя. Увидимся завтра.
Я: И я тебя люблю. Хорошей ночи.
Лучшая вещь, которая произошла из-за попытки Адама всё разрушить, — он оставил меня в покое, начиная с Осеннего фестиваля. Он ни разу не звонил. Не было никаких записок. И я не видела его. Я думаю, что он наконец-то осознал, что я двигаюсь дальше. Я надеюсь, что это именно так. Гаррет не будет настолько же терпеливым, как был Джордан. А также я не думаю, что и Джордан будет продолжать в том же духе. Так что лучше всего Адаму всегда держаться от меня подальше.
Гаррет тихо заходит в комнату, пробуя не потревожить меня. Я поворачиваюсь к нему лицом, давая ему знать, что я всё ещё бодрствую. В ответ я получаю кивок подбородком. Он исчезает в гардеробной и выходит моментом позже с футболкой в руке, одетый только в боксеры.
Он бросает в меня футболку, даже если я уже в одной из них. Гаррет знает, что я люблю футболки, которые он носил в этот день, вместо чистой. Его запах все еще цепляется к ним, но он сильнее на футболках, в которых он ходил весь день. Я наблюдаю, как его татуированное тело исчезает за дверью ванной, и переодеваю футболку.
Я глубоко вдыхаю мягкий белый хлопок. Древесина, одеколон и мужской запах Гаррета объединяются,
Я прижимаюсь к ткани и притягиваю футболку к своему носу, еще раз глубоко вдыхая. Когда Гаррет выходит из ванной только в одном полотенце, свободно обернутом вокруг его узких бёдер, я решаю, что пришло время сделать мой ход. Я нуждаюсь в нем.
— Гаррет, — мурлычу я своим самым соблазнительным голосом.
Его глаза встречаются с моими, я вижу в них сексуальные циркулирующие калейдоскопы, пожирающие меня.
О мой...
Я держался вдали от Эмили целую неделю. Я обнимал её, целовал её, и она была в моих руках каждую ночь. Но я держал свой член вдали от неё. Я, бл*дь, умираю. Мое воздержание меня убивает.
Я хотел дать Эмили пространство, чтобы она могла всё оценить. Я хотел дать ей шанс уйти от меня. Я хотел, чтобы она выбрала меня, зная обо мне всё. Я не уверен, что выполнил свою цель. Я держал её здесь при себе. Я не проводил время без неё, кроме как на работе, где все равно постоянно наблюдал за ней. Мой брат пользуется её машиной, а я даже не пытался найти ему новую. Я сделал её пленницей, поскольку меня ужасает мысль, что она сбежит, если ей предоставить шанс, который я так ошибочно хотел ей дать.
По крайней мере, я могу держать свой член под контролем.
Мой член по-видимому дождался того же, что и Эмили. Ее глаза умоляют меня, чтобы я взял её… прекратил сдерживать себя. Она не нуждается в перерыве. Она ни разу не колебалась, с тех пор как я рассказал ей, каким куском дерьма являюсь. Кажется, что она смотрит на меня с большим обожанием, чем раньше. Это больно, но удивительно ощущать это от нее.
— Я сказал тебе, что сделаю это для тебя, — рычу я, сбрасывая свое полотенце на пол.
Ее глаза расширяются при виде моего твердого члена.
— Что ты сделаешь для меня? — спрашивает она с хриплым средне-западным протяжным произношением, которое заставляет мой член подпрыгнуть выше, а её задыхаться от увиденного.
— В прошлый раз, — ворчу я, возвышаясь над ней.
— Да? — спрашивает она озадаченно, переворачиваясь.
— Всё было слишком быстро. Сегодня ночью я буду действовать медленно. Но не сейчас. В следующий раз, я обещаю, или, может быть, позже, — жарко шепчу я в её ушко.
— Я собираюсь сжечь тыквенный хлеб, — стонет она, пока я скольжу своими грубыми руками по её рёбрам, снимая с неё футболку.
Какое-то время я восхищаюсь ее формами. Сейчас я не буду торопиться. Ее грудь поднимается с произвольными вздохами, украшенная розовым румянцем. Поднимается и опускается, подталкивая её полные груди мне на встречу, жаждущие моего прикосновения, так как её соски стали твердыми, аппетитными горошинками. Ее мягкий животик напряжен, как будто она может чувствовать мой пристальный взгляд. Когда я вижу её только в клочке черных кружев, составляющих ее трусики, я рычу от жажды.