Крылатый
Шрифт:
Едва ли. Порой я слишком многое пускаю на самотек и перекладываю на чужие плечи те проблемы, что должен решать сам. Должен, потому что рыцарь, потому что ар'Грах, потому что… да просто потому, что могу это сделать! А вот не хочу. Бегу от всего этого. И права мать моя императрица.
Отец, подойдя к койке Шона, взглянул в его лицо, ставшее восковой маской бледности. Почему брат попал под удар?! Эх… и отца моего императора сейчас следует отвлечь, пока не впал в отчаяние.
— Пап… ты можешь ее починить?
Увидев мою гитару, отец так побледнел, что я за него испугался.
— Пап…
— Я починю, — с трудом сказал отец и выскочил из палаты, стараясь выдать бегство за спокойный уход.
Через пару минут пришел Ван. Мрачный, что стало уже нормой за последние дни. Сел в кресло, пытливо на меня поглядел.
— Знаешь, каким образом ты вышел из комы, в которой неделю провалялся после четвертого неудачного покушения? — без предисловия спросил он.
— Нет, — ответил я, не понимая, к чему клонит светлый.
— Я тебя разбудил.
Если Ван хотел привести меня в состояние ступора, ему это удалось.
— В смысле?
Приехать он не мог, я это точно знаю!
— Да вот так! — Светлый вынул из кармана капсулу с иглой антенки-резонатора и ввел ее под кожу Шона. — Пошли к Кисе. Полчаса на адаптацию, потом займемся нашим старшим оболтусом.
Ничего не понимая, я последовал за светлым братом.
Лицо Кисы отливало той же восковой бледностью. Такая беспомощная… Прости меня, Юлька. Я не думал тогда о тебе, о мести, о том, что тебя придется будить и неплохо бы узнать, как тебя усыпили. Просто забыл, думая лишь о том, чтобы вытащить из ловушки брата, друга и… бога.
Ван меж тем надел на ее голову обруч и подключил к Сети. А точнее, напрямую к себе.
— Я позвонил твоей матери и попросил подключить тебя к Сети, — сказал Ван, не дожидаясь моего вопроса. — Знаю, она тебе не рассказала. По моей просьбе.
— Откройся, — коротко сказал я.
Ван полностью раскрылся, и я на мгновение перестал различать, где моя душа, а где душа брата.
…Все равно ничего не понял. Но только Юлька протяжно зевнула, перевернулась на бок, положила ладошку под щеку и продолжала спать дальше. Вот только уже действительно просто спала!
Ван прижал палец к губам, и мы тихо вышли. То же самое брат сделал с Глюком и Сказочником. Так ловко и как-то по-особому перемкнул им все в мозгу, а потом резко отпустил! Как будто перезагрузил. Я чувствовал каждое его действие как свое, но сам бы я так не смог.
Шон был последним. И, в отличие от остальных, сразу подскочил как ошпаренный!
— Мелкие!..
Эй! Сваливаться на пол с таким грохотом, запутавшись в простыне, — это мой коронный номер!
— Фиг я тебя еще хоть раз с собой возьму! — было первое, что я сказал брату. — Чтобы ты мне еще раз таким источником неприятностей служил — уж уволь, я тебя сам удавлю!
— А я помогу, — добавил Ван.
Ничего не понимающий старший наследник обалдело смотрел на сурово нахмурившихся нас.
— А что я сделал-то? — как-то очень неуверенно поинтересовался брат.
Глядя на его крайне смущенную физиономию, я не выдержал и расхохотался до истерики…
…Райдан молча стоял над гитарой, лежащей на столе. Длинные ловкие пальцы художника гладили разломанный гриф, отыскивали малейшую царапинку, каждую вмятинку. Второй император потратил целый год на создание живого артефакта. Это было десять лет назад. Уж он-то знал как никто другой, отчего появлялись повреждения на этом совершенном инструменте, живой воплощенной в форму музыке. Даже сейчас, вдалеке от хозяина, артефакт продолжал корчиться от боли.
— Райд, ты занят? — Императрица вошла в комнату, но муж не ответил и даже не поднял головы. — Это Ирдеса?.. — Леди с трудом узнала любимую гитару сына.
— Что же я за отец, — вдруг страшно, с ледяной злостью сказал император, — если не могу защитить своих детей? Что же я за отец, если мой младший сын так страдает?! А я как слепой ни о чем не знаю! А он молчит, потому что не хочет ранить!..
Когда император вскинул бледное лицо, леди Илина отшатнулась.
— И что же ты за мать, если хоть словами, но желаешь добить своего сына, чтобы он уж точно не смог больше подняться и ступить на эту землю уверенно?!
— Райд… — Как страшно звучали его слова. Никогда он еще не говорил так с ней!
— За что, Илина, за что ты выбила у малыша опору из-под ног?! Решила злость свою сорвать? Так в следующий раз, как у тебя голос прорежется, будь добра орать на меня! И не смей больше добивать его раненую душу! Неужели тебе мало того, что мы лишили сына детства?!
Леди опиралась рукой о стену, потому что ноги дрожали.
— Райдан, что ты говоришь?! Я же ничего такого не делала! Ну а ты бы оставил безнаказанными эти сумасшедшие выходки?! Он же головой совсем не думает! И ладно бы жизнью не рисковал…
— Лучше бы ты уехала, Илинка, — устало прервал император. — И не мешала Ирдесу жить. — Он помолчал, без сочувствия глядя на текущие по лицу супруги слезы. — Ты ведь меня все равно не услышишь. Ты, как всегда, «лучше знаешь». А то, что сын из-за тебя теперь только смерти ищет, ты не увидишь.
Звонок сотового прервал дальнейший разговор.
— Папа! — Радостный вопль был слышен из динамика на всю комнату. — Тут Шон проснулся, и рожа у него виноватая по самое некуда! Если ты сейчас не придешь, он меня удавит подушкой! — И потише добавил: — Только если ты с мамой придешь, предупреди… пожалуйста. Я лучше уйду.
— Сейчас буду, малыш! Отбой.
— Отбой, отец мой император!
— Не имею я права на твое доверие, малыш… — в пустоту глухо произнес правитель.
Отец вбежал в палату меньше чем через минуту, схватил Шона за ворот, поставил на ноги и внимательно посмотрел.
— Да не держи ты меня, папа! Я сам стоять могу!
— Ты смотри-ка, точно не спит! Чем подняли?
— Это у Вана спрашивай, он тут всех уже перебудил! — перевел я стрелки на светлого.
— Его же собственным грязным носком и будили, — хмыкнул явно довольный собой Ван. — Вот только ему спать сейчас надо, а не прыгать с воплями: «Что я проспал?!»