Крыло бабочки
Шрифт:
– И ты можешь научить меня прямо сейчас?
– Научить этому нельзя, но можно тебя раскрыть.
– Хорошо, – Дафна соглашается со змеем, пытаясь понять, как же Сиреникс это сделает. И могла ли она когда-нибудь подумать, что Древний будет учить ее таким тонкостям и премудростям. А кто-либо вообще? Сиреникс поднимает своим когтем ее подбородок и заставляет смотреть себе в глаза: неотрывно, с болью, не моргая до последнего. Она яро желает выдрать себе все, что можно. Руки невыносимо горят, нимфа пытается их освободить, но они плотно сжаты в змеиных кольцах. Не двинуться, не пошевелиться. А потом ее будто... Не отпускает, но острое желание будто становится частью Дафны, желание, которое нельзя преодолеть, но можно впустить в себя и сделать одной из своих главных грез.
– Запомни,
Дафна цепенеет. Ее сердце сжимается, а магия внутри болезненно гложет душу, будто что-то стараясь... Предсказать?
– Будь всем сразу: душой, разумом, телом, магией. Для этого избавься от лжи. Скажи, что ты чувствуешь. Можешь не мне – себе.
“Признайся в своих истинных страхах”, – додумывает Дафна. Она знает, о чем говорит змей. Страх. Душащий страх, ее сон-кошмар – его шептуны, его Бескрайний – восхитительный до дрожи в коленях и лучший из всех богов, в него можно шагнуть и предать семью, родной дом, за него убивать и жить им, посвятить себя ему и стать его нимфой. А вместе с этим можно и умереть, пойдя на корм рыбам, разлетаясь на атомы, разрываясь на мелкие кусочки. Всякий раз входя в Океан, она восхищалась им... И боялась его, потому что эти соленые воды желали ее захватить. Вились вокруг, танцевали, тянули во все стороны, ласково обещая самую болезненную смерть с пытками души, магии и тела.
Но как же его прогнать? Дафна пытается не бояться – но не выходит. Она знает, подозревает: стоит прошипеть змею, и тотчас разорвет ее Бескрайний, ворвутся в нее шептуны и обнажат все ее страхи, слабости и темные стороны, заставляя переживать определенные моменты, что пытается нимфа забыть, снова и снова.
– Ты мыслишь, будто человек, нет, не так, – отвечает Сиреникс. – Не избавляйся от страха – будь страхом.
И Дафна понимает. В этот момент что-то щелкает внутри, и почти все кусочки странной мозаики встают на место. Дафна понимает... Хотя и не может себе объяснить, разложив все по полочкам. Не лгать; думать, видеть и говорить. И когда нимфа все совмещает, она, наконец, осознает, что доносит до нее Сиреникс. Не лгать, но принимать себя всю. Не бежать, но вставать лицом к лицу даже к своим низменным слабостям и к тому, что в себе противно. Принять себя всю: с виной, прегрешениями и страхом, с силой, мечтами и любовью к своей планете, близким и Магиксу. Принять себя: нимфу Домино, в ком текла кровь древних жриц Дракона, нимфу, что впустила в себя Океан и распласталась пред Бескрайним, запутавшись в его соленых волнах. Себя, что схоронила свою подругу и еле спасла сестру, что лицом к лицу столкнулась с Тремя Древними Ведьмами и выжила-выдержала, что оказалась в плену ненавистного Сиреникса, презиравшего ее за излишнюю самонадеянность и даже гордыню. Себя, что двадцать лет провела в тюрьме змея, лишенная тела, но уже тогда изменившаяся, построившая себя окончательную... И построенная Сирениксом. Принять нимфу, в которой узлами связались огонь и вода, соединились воздух и земля.
Глаза Дафны вспыхивают четырехцветным.
Она дергается вперед, не замечая, что Сиреникс давно отпустил тиски, и теперь нимфа была свободна, осталась один на один с Океаном. Ее окружают четырехцветные всполохи, Дафна идет по морскому дну, видя перед собой разноцветную пелену, она в своих мыслях, блуждает по собственному рассудку.
Я – страх.
Он заполняет ее, жидкий и отдающий смертельным холодом. Океан нависает над ней, готовый разорвать на сотни кусков, шептуны врываются в нее, ласково подсовывая все самое гнилое и темное, что есть в нимфе, но как только вспыхивает новая картинка перед глазами – легче становится Дафне. “Я не боюсь, я знаю, я принимаю!”
И я – восхищение.
Преклонение перед страхом, преклонение не перед останками огненных храмов, не перед Его Пламенем, но перед чужим Океаном. Восхищение силой, волнами и смертью, уготованной ей. Восхищение всем, что вокруг.
Дафна шагает вперед, и шептуны, что не могут ее задеть, вдруг начинают дрожать. Дафна шагает, а сила, клокоча внутри, рывком выплевывает их.
Я – призыв.
Призыв
Могу. Иду.
Под ногами нимфы взрываются магические всполохи, окружая ее разноцветным свечением . Магия клубится вокруг нее, магия танцует, переливается и направляет Дафну. Шаг, еще шаг, и с каждым движением ее магия – свита – готова все больше составить конкуренцию шептунам. Дафна заявляет свои права. Кричит о себе. Цепляется за мягкие руки Бескрайнего.
Думаю. Вижу.
Океан словно проходит через нее, это не объяснить, но она вдруг начинает задыхаться, ибо видит все: каждый уголок Бескрайнего, в мельчайших деталях, со всеми переливами, рыбами и пещерами, и все вместе, все разом. Голова словно раскалывается от такого потока информации. Дафне кажется – ее разорвет, не ее уровень, не ее возможности, но что-то не дает свернуть назад, что-то тащит все дальше и дальше. Дафна делает шаг...
Все во мне.
В Дафне все бурлит и клокочет, ее крутит, разрывая на части, и все же она цела, невредима. Что-то собирается на спине, нимфа всей кожей ощущает это. Что-то загорается там, выжигается, Дафна кричит, словно ее коснулось Его Пламя. Спина болит и жжет нестерпимо, слишком горячо и невыносимо, нимфа сжимает зубы, но ее пьянит.
Новые ощущения, эмоции, чувства.
Я дошла. И поэтому...
Губы приоткрываются, и Дафна широко распахивает глаза, находясь на своем пике.
– Я говорю, – и в этот миг все заканчивается. Слишком резко, слишком быстро, но сила выходит из нее, зрение схлопывается обратно, образы тускнеют и пропадают, а Дафна без сил валится на песок. Она садится и замечает, что облик нимфы, маска нимфы... Пропали. Обнаженная, раздетая, оголенная перед взором целого мира. Она молча прикрывает грудь руками, когда к ней подплывает Сиреникс. Дафна смотрит на него, ничего не говоря. Но чувствует, что на спине что-то появилось. Что-то еще горит, что-то сосредоточено там, между ее лопатками.
– Только что ты перестала быть человеком, – спокойно сообщает Сиреникс, нимфа неотрывно следит за ним. – И на твоей спине выжжено клеймо.
– Как у Блум, – понимает Дафна.
Она не холодеет. Но беззвучно кричит.
Чарли внимательно изучает правила. Чарли хорошо ездит по улицам, соблюдает сигналы светофора, не тормозит резко, не давит ублюдков, не обращает внимание на тварюг, что так и лезут подрезать учебную машину. Но запоминает. Каждого. В лицо. Откладывает в недрах своей памяти, чтобы потом, при встрече... Да мало ли что. Каждого за нарушение закона поймать можно.
У Чарли, ко всему прочему, отличная память на лица.
Чарли сидит дома, закидывая ногу на ногу, просматривает бесконечные новости в интернете. Она – ребенок своей эпохи. Без интернета ни дня. Бесконечно зависать в социальных сетях. Тупо пяляться в ленту. И изучать. Смотреть. Предсказывать. Оценивать обстановку. Узнавать, что происходит в мире. А потом выполнять очередное задание и получать за него деньги.
У Чарли дома – куча книг о магии. Ежедневно читает, ежедневно черпает знания. И изучает свою магию. Великолепную и строптивую магию, непослушную, как тот черт, но верную. Проклятая делится на блоки, которые изучать еще и изучать. Но три из них Чарли уже открыла. Бытовые заклинания. Чары, необходимые для работы. Странная категория, но как ее еще обозвать, Чарли не знает. Развязать собеседнику язык, пройти сквозь стены, подслушать, увидеть, повернуть оружие... И третья, пожалуй, самая пригодная для битв. И самая ужасная. Болевые чары. Спеть отрывок из песни определенным голосом и воздействовать на тело человека. В виде галлюцинаций или по-настоящему. Любой орган, часть тела или на все вместе. Чарли не нашла у себя пока еще смертельных заклинаний. Но обязательно, черт возьми, обязательно это сделает.