Крыло Люцифера
Шрифт:
Не только судьба ученых занимала мысли секретаря.
Чем больше он размышлял о том, что сенатор сказал ему при выходе из здания, тем делался более подозрительным. Что же все-таки должно произойти в понедельник?
Захват власти всегда сопровождается жестокостью и кровопролитием — это, увы, неизбежно, но вовсе не означает конец света. Напротив: предназначение переворота — дать начало новой эре. Прежние коррумпированные, демагогические формы власти будут уничтожены, и восторжествует прямое правление Корпорации. Таким, по крайней мере, всегда был план.
И все же в его душе росла уверенность: что-то идет принципиально неправильно и ему необходимо принять решение. Может, сенатор Куртц действует по какому-то личному плану? Может, ему следует попробовать связаться с правлением за спиной Куртца? Нет. Это будет весьма недальновидно — он не доживет и до конца
Тем не менее существовал еще один путь, пока еще свободный. В своем разговоре с сенатором секретарь был не до конца искренен…
Медленно-медленно Миллер поднял глаза от стола и повернулся, чтобы взглянуть в угол. Там стоял тиковый шкаф, и за закрытыми дверцами этого шкафа прятался уродливый приземистый личный сейф секретаря. Нет, сказал про себя Миллер. Еще не время. Слишком рискованно. Пусть это останется его последней надеждой. Сначала он попытается узнать о сенаторе как можно больше — выяснить, что на самом деле им движет.
19
Кэтрин еще только просыпалась, когда самолет прорвался сквозь высокий облачный фронт над Перу. Гул двигателей на мгновение смутил ее. Она повела головой влево, затем вправо, не до конца пробудившись и гадая, где же она и что с ней. Но затем до ее слуха донеслись голоса возбужденных британских бэкпекеров, [16] сидевших позади, и на волне адреналина она внезапно вынырнула из полубессознательного состояния. Что-то хрустнуло в динамиках трансляции, и раздался голос капитана: лайнер незначительно отклонился от курса на юг, дабы избежать турбулентности на севере Перу, но сейчас они вновь взяли курс на север и находятся над территорией Перу, в тридцати милях от побережья; примерно через час пойдут на посадку.
16
Бэкпекер (англ.) — «рюкзачник», пеший турист.
Кэтрин вздохнула. Ей снился профессор Кент. Она вновь прикрыла глаза и попыталась абстрагироваться от шума самолета и его пассажиров, чтобы память выцарапала воспоминания о сне, пока те окончательно не растворились.
Приснилось ей, что она в доме на ферме профессора. Они вдвоем сидят на кухне, беседуя и смеясь, — все, как прежде. На нем — «камуфляжные» брюки и большие зеленые сапоги «Веллингтон» — такой была его своеобразная униформа для загородного дома.
Кэтрин приехала навестить его: регулярно раз в неделю он приглашал ее на ланч. Аромат жареного цыпленка струился от плиты, хозяин только что откупорил бутылку красного вина и поставил на крепкий дубовый стол, готовясь к пиршеству. В то утро профессор был особенно оживлен, а Кэтрин, как всегда, с радостью разделяла его компанию. Одной из величайших удовольствий ее дружбы с ним было то, что она всегда чувствовала: когда бы они ни встретились, она всегда чему-нибудь у него научится. Однако в его тоне не было назидательности — просто каждым мгновением, что дарила ему жизнь, он наслаждался сполна.
В своем сне Кэтрин вспомнила их давний разговор об облегчающих труд устройствах и инструментах. Профессор, как всегда талантливо, объяснил ей истинное значение этих так называемых технических приспособлений.
— Платон, — рассказывал профессор Кент, — прародитель западных культурных традиций, говорил, что рука — это «organon», что в переводе означает «инструмент». Называть руку органоном — значит элементарно подразумевать, что это инструмент хозяина. Платон говорил, что рука есть органон, молоток — органон и стук молотком — тоже органон. Однако электросоковыжималка, которую сегодня можно найти во многих кухнях, — это нечто зловещее. Она маскируется под органон, однако представляет собой нечто совершенно иное — одно из множества проявлений гигантской системы, разрушающей наш мир.
Кэтрин сымитировала неверие, потому что иногда ей нравилось играть роль адвоката дьявола:
— Да ладно вам! Это ж абсолютно безвредное устройство, предназначенное для ускорения скучного занятия и экономии времени и в результате выдающее полезный для здоровья напиток — что ж теперь, не покупать соковыжималки?
Профессор улыбнулся девушке. Она любила обсуждать с ним какие угодно темы. Его манера вести спор была деликатной, но он был совсем не против, если его вынуждали отстаивать свою точку зрения. Ему очень нравилось убеждать людей, и он делал это, пользуясь обоснованными аргументами, всегда верный холистическому [17]
17
То есть такому, в котором акцент делается на целостности личности, а не на ее составных частях.
— Понимаешь, Кэтрин, — отвечал он, — нравится нам это или нет, эра орудий труда, или инструментов, миновала, нынче на дворе эра устройств и систем. Давай представим это так: ты давишь сок из апельсинов и делаешь восхитительный и полезный напиток. Замечательно! Но приглядись повнимательнее к соковыжималке — и сразу заметишь некие тревожные аспекты. Электричество, приводящее в действие соковыжималку, поступает через сеть кабелей и линий электропередачи, питание к которым подводится от силовых станций, находящихся в зависимости от давления воды, или от нефтепроводов, железнодорожных цистерн или танкеров, которым, в свою очередь, требуются плотины, морские буровые платформы и буровые установки в дальних странах. Вся эта цепочка гарантирует достаточную и немедленную доставку — при условии, что каждое из ее звеньев укомплектовано армиями инженеров, проектировщиков, финансовых экспертов, которым требуется поддержка администраций, университетов и едва ли не всех областей промышленности — порой даже военной, как мы это не раз уже видели. Все, кто считает, что они пользуются одной лишь соковыжималкой, ошибаются. Соковыжималка есть всего лишь прикрытие, маскировка; она является вовсе не простым орудием труда, а конечным суставом миллионов и миллионов щупальцев гигантской системы, обвившейся вокруг земного шара и каждый день все сильнее сжимающей хватку.
— Господи, — вырвалось у Кэтрин, совершенно забывшей, что собиралась изображать адвоката дьявола. — Жуть какая…
Профессор покачал головой и грустно улыбнулся.
— Жуть… И то же самое с такой хитрой личиной, как блендер, стиральная машина, автомобиль и так далее, — щупальца вползают в наши повседневные жизни и заставляют нас служить системе, а это в один прекрасный день в не таком уж далеком будущем уничтожит нас. Возможность выйти из игры давно упущена. А системам свойственно разрастаться и самостоятельно выстраивать свою жизнь, в конечном счете добиваясь своих целей, в корне отличных от тех, служить которым они были призваны изначально. Возьмем, к примеру, организованные религии. Это обширные глобальные системы с амбициями, которые на данном этапе весьма далеки от мудрых добрых слов их пророков. Задача современной системы — принуждать все большее и большее количество людей к зависимости от энергии, которую она вырабатывает. Используя систему, мы выписываем ей чек без указания суммы. — Профессор подошел к столу и наполнил два бокала вином. — И помни: природа — это банк, все чеки в котором выданы. Ладно, доченька, давай я тебя немного покормлю. Один мой деревенский приятель принес со своей фермы цыпленка. А они у него всегда восхитительны, уверен, тебе понравится!
С затуманенными глазами, глубоко опечаленная горьким сознанием того, что таких разговоров больше не будет, Кэтрин подняла шторку иллюминатора, чтобы впустить утренний свет. Перуанское Альто-Плано раскинулось под ними, насколько хватало глаз. Величественное зрелище. Затем, к изумлению Кэтрин, зрение стало проделывать с ней трюки: она решила, что видит странную фигуру, каким-то образом выложенную на земле в тысячах футов внизу. Формой своей она напоминала очертания гигантской колибри.
Кэтрин протерла глаза и взглянула еще раз, ожидая, что галлюцинация исчезнет. Однако птица была все еще там, а рядом с ней — нечто похожее на огромный цветок. А потом чуть дальше показались другие гигантские композиции: сказочная рыба, за ней — величавый кондор и далее — то, что на первый взгляд напоминало различные геометрические фигуры. Потом — две параллельные линии. Они были идеально прямыми и, казалось, убегали в бесконечность.
«И все это я вижу наяву? Просто невероятно!»
Она повернулась к Рутерфорду и потянула его за руку.
— Джеймс, ты должен это видеть! Ради бога, что это за рисунки на земле?
Рутерфорд, сам только начавший просыпаться, глянул в иллюминатор:
— Ничего себе!.. Понятия не имею.
Слева от него на крайнем в ряду кресле сидел хорошо одетый джентльмен из Перу лет шестидесяти. У него было темно-смуглое лицо и классический нос инка. Услышав их разговор, он обратился к ним по-английски с сильным акцентом: