Крыло Люцифера
Шрифт:
— Вникаю. Пока что яснее ясного. — Рутерфорд улыбнулся ей.
— А вот теперь начинаются хитрости. Я не буду даже пытаться объяснить вам почему, поскольку это очень сложно, да и времени нет, но для того, чтобы во время плавания определять свою долготу, необходимо постоянно вести отсчет времени, которое идет в порту отправления, а также учет времени в течение всего плавания, причем записи должны быть предельно аккуратными. Задача может показаться совсем простой, но на самом деле это не так. Вплоть до восемнадцатого столетия хронометры отставали на минуту за час, а погрешность даже в несколько минут была чревата ошибкой в капитанских расчетах на десятки миль: моряки могли элементарно «промахнуться» мимо цели плавания. И представьте себе, на сколько
— Вот так история. И когда это было?
— Приблизительно в тысяча семьсот шестидесятом.
Кэтрин взглянула на доктора фон Дехенда. Он одобрительно кивнул.
— В общем, по-моему, доктор фон Дехенд хочет подчеркнуть, что до этого изобретения никто — ни римляне, ни древние китайцы, ни шумеры, и уж тем более какая другая цивилизация…
— …известная нам, — вставил доктор фон Дехенд.
Кэтрин подняла брови и продолжала:
— …известная нам, — не имели никакой возможности определить долготу.
Фон Дехенд сделал глоточек чая и вновь озорно посмотрел на них.
— Как же тогда, скажите на милость, можем мы объяснить тот факт, что географические особенности, с такой скрупулезностью нанесенные на картах Кента, были помещены на «правильные» долготы и широты?
Кэтрин вновь испытала чувство благоговейного страха.
«О нет! Не надо больше развенчивания исторических догм».
Но доктор фон Дехенд, похоже, веселился вовсю.
— Да, отличный вопрос, скажу я вам. На лежащих перед нами картах земли изображены довольно точно. Даже карта Зино, датируемая тысяча триста восьмидесятым годом, на которой нанесены Гренландия и окружающие воды Исландии, отобразила крохотные островки, затерянные на задворках арктических морей, на их истинных широтах и долготах. Как такое стало возможным?
Доктор с важным видом расхаживал по комнате, его буквально распирало от воодушевления, навеянного работами средневековых картографов.
— Вы, наверное, видели много разных карт мира. На некоторых из них страны выглядят сплющенными, на других — более вытянутыми. Все карты имеют форму сферы — либо части сферы — на плоском листе бумаги. В этом и кроется трудность. Без глубокого знания математики невозможно изготовить ни карты, ни один из хитроумных приборов учета времени, о котором нам поведала Кэтрин. Традиционная история свидетельствует: в то время, когда эти карты были изготовлены — а произошло это после даты тринадцать тысяч лет до нашей эры и до даты четыре тысячи лет до нашей эры, — на Земле не существовало цивилизаций, которым по уровню развития и накопленному опыту было под силу что-либо подобное. Хэпгуд, желая кое-что в этом вопросе уточнить, связался с профессором Страчаном из МТИ. [12]
12
Массачусетский технологический институт.
Доктор фон Дехенд повернулся к молодым людям и напряженно
— Страчан заявил: точность и эффективность карт означают, что они могли быть составлены только высокоразвитой цивилизацией, обладающей знаниями сферической тригонометрии, а также инструментами для точного определения широты и долготы. А как еще иначе можно объяснить эти подробные, точные карты, дошедшие до нас сквозь тьму веков? Подлинность неоспоримая. Было это в отдаленные времена, до зарождения каких-либо известных нам культур и развитой цивилизации. Более того, если и существовала таковая цивилизация — она загадочным образом исчезла…
Кэтрин ошеломленно воскликнула:
— Но это невозможно! Должны же были сохраниться хоть какие-то останки той цивилизации.
Фон Дехенд пожал плечами:
— Не знаю. Я просто разъясняю вам то, что кроется за этими картами. Я всего лишь скромный географ.
Все помолчали. Затем фон Дехенд вновь заговорил:
— Представьте себе, что эта цивилизация была настолько передовой, что не нуждалась в добыче металлов и нефти… Представьте, что она использовала силу ветра и возобновляемую энергию дерева. Представьте, что она сознательно решила не наносить вред природе, как это делаем мы. И что в итоге останется? По-моему, самая малость.
Кэтрин потрясенно молчала.
«Я всего лишь хотела выяснить, зачем профессору эти карты, и столкнулась с чем-то совершенно необъяснимым и пугающим».
Ей очень нужен был по крайней мере один практический ответ:
— Но почему профессор Кент придавал такое значение этим картам?
— А вот это для меня загадка еще более темная — боюсь, мне не удастся пролить на нее хоть лучик света.
12
Крепко сжимая в руке конверт с картами, Кэтрин вышла с лестницы доктора фон Дехенда на залитый солнцем двор колледжа. Ее едва не трясло от страха: мир вокруг рушился. Рутерфорд вышел за ней следом — голова шла кругом от всего услышанного. Объяснение, которое дал доктор фон Дехенд картам, необычайно взволновало его: никак не шла из головы записка, которую прислал ему профессор. Получалось, что вывод только один — к заявлению профессора карты имели прямое отношение.
Если на самом деле существовало послание из далекого прошлого, логично было заключить, что в глубокой древности, до первых исторических записей, существовала и великая цивилизация, сгинувшая во тьме веков. И вероятно, карты являются твердым доказательством этого.
«Возможно, профессор на самом деле расшифровал послание, пришедшее через тьму веков, — предостережение гиперцивилизованного народа детям будущего о том, что их вот-вот должна постигнуть та же страшная судьба».
Однако все это казалось странным и даже нелепым.
Кэтрин тяжко вздохнула, не зная, что делать. Она все еще не могла решиться рассказать Рутерфорду о том, что профессор отлично знал о грозившей ему опасности.
Не потому, что не доверяла Джеймсу, — просто боялась стать лицом к лицу со сложностями: ведь если она покажет ему записку и поделится с своими подозрениями, если вообще кому-то расскажет, — пути назад уже не будет.
С трудом скрывая отчаяние, она все же заговорила:
— Джеймс, у меня к вам еще один странный вопрос. Ведь вы классицист — можете объяснить мне толкование слова «эврика»?
Рутерфорд опешил.
«Кэтрин что-то от меня скрывает».
Искренне желая помочь ей, он сочувственно улыбнулся:
— «Эврика», вы сказали? Полагаю, мне нет смысла интересоваться, зачем вы спрашиваете это?
Кэтрин виновато проговорила:
— Нет… Но, прошу вас, доверьтесь мне. Это важно.
Рутерфорд рассмеялся и покачал головой, а Кэтрин продолжила:
— Насколько мне известно, первым это слово произнес Архимед. Он сел в ванну, и его вдруг осенило, что масса тела вытесняет пропорциональное количество воды, в которую помещено. И тогда он воскликнул: «Эврика!», что означает: «Нашел!», выпрыгнул из ванны и помчался голый по улице, визжа от радости.