Крылья к резюме обязательны!

Мамаева Надежда Николаевна

– То есть ради диплома вы готовы на все? – уточнил Катафалк. – Даже учиться?

– Я и так учусь… – Меня разобрала злость. – Как проклятая. Без перерывов! – И я от души треснула по столешнице. Сама не заметила, как при этом призвала силу. На боль, что обычно обжигает каждого мага при обращении к дару, даже не обратила внимания.

Увы, под натиском этой моей экспрессивности пал не Катафалк, а парта. Она развалилась, брызнув щепой во все стороны.

– Знаете, адептка, – невозмутимо произнес Катафалк, глянув на мои

руки. – У вас красивые руки. Тонкие пальцы, изящные кисти… Так уберите их от артефакторики и приложите к… культурологии, например.

Не знаю, как я в этот момент выглядела, но Грейт благоразумно сделал шаг назад со словами:

– Хочу напомнить, что вы планировали сделать меня своим любовником, а не трупом…

– Да что вы все помешались на этой культурологии! – прорычала я.

– Все – это кто? – настороженно уточнил Катафалк.

– Мой отец! Если я не родилась мужчиной – это значит…

– А я думал, что именно ваш отец настоял на переводе на факультет магомеханики. – Катафалк озадаченно посмотрел на меня и потер подбородок.

В его словах была доля истины: артефакторы – одни из самых привилегированных магов. Штучный товар. Магомехаников высокого уровня всегда мало. Но и стать таким ой как непросто.

В тот раз мы с Грейтом выяснили все до конца и немножко до скандала. Оказалось, он думал, что я попала сразу на третий курс по протекции герцога Файна и глупа, как пробка. Я действительно, когда только переводилась, не знала магомеханику, которую вел Грейт, на том уровне, который требовал профессор. И пусть быстро все нагнала, но вот первое впечатление-то осталось.

– Знаете, Скай… Я только сейчас понял, что в вас есть главное качество для артефактора, – под конец разговора произнес Катафалк. – Упорство.

Вот почему мне показалось, что он едва не произнес «упоротость»? А профессор меж тем продолжил:

– Именно оно в сочетании с самокритичностью, навязчивостью, любопытством приводит к великим открытиям. И… – Он сделал паузу, как человек, сам сомневающийся в адекватности своих поступков, и вдруг произнес: – Ладно, где одна, там и вторая! Я беру вас…

Договорить он не успел. Я, забыв про воспитание, сдержанность и все то, что приличествует леди, с радостным воплем повисла на его шее со словами:

– Вы не пожалеете о своем решении.

И услышала сдавленное:

– Уже жалею…

Впрочем, спустя какое-то время Грейт все же жалеть перестал. И понял, что его предмет я знаю отлично, а в вопросах алхимии могу и нос именитому артефактору утереть. И не раз.

Это его уязвило. Причем настолько, что я даже как-то застала Катафалка, украдкой читавшего манускрипт по энтропии алхимических реакций. Причем маг так смутился, словно я увидела в его руках фривольный дамский роман.

Зато итогом таких непростых отношений с профессором стала работа, которой еще до защиты заинтересовались и наши маги, и фэйри. Дивные узнали о ней из научной статьи, которую мы с Грейтом опубликовали в соавторстве в межрасовом научном альманахе.

Как итог – я была официально приглашена в Долину Холмов для прохождения стажировки еще до того, как стала дипломированным специалистом.

Вот только последняя могла сейчас накрыться, как неисправный артефакт. И причина тому находилась рядом со мной. Буквально в полушаге. Внушительная такая, широкоплечая, пристально меня изучавшая.

Я, стоя в кабинете, за пару минут до защиты вдруг подумала, что даже десяток высших образований и сотня написанных дипломов не гарантируют, что в жизни ты будешь принимать только правильные решения.

И неожиданно даже для себя спросила дракона:

– У тебя есть монетка?

– Монетка? – удивился схинец. Впрочем, несмотря на это, он достал из кармана медный кругляш и протянул мне. – Держи.

Я взяла ее и, поставив на ребро столешницы, раскрутила. Простенькое гадание, когда перекладываешь ответственность за собственный выбор на волю случая. И, пока она вращалась, я дошла до двери. Звон застал меня на пороге.

– И тебе даже не интересно, что выпало? – раздался голос сзади.

– Нет. – Обернулась и пояснила: – Гадание не дает точного ответа. Но в миг, когда монета делает свой последний поворот, перед тем как упасть, ты уже понимаешь, на какой исход надеешься.

– Значит, ты уже приняла решение?

Я ответила взглядом. Потому что положительный ответ всегда краткий. Многословность же придумана людьми, чтобы произнести «нет».

И схинец все прекрасно понял. И, так же неотрывно глядя на меня, спросил:

– И каков ответ на мое предложение?

Я чувствовала себя стоящей на краю пропасти. Когда один шаг вперед – и полет в бездну. Когда снизу, из глубины, чувствуешь волну воздуха, который бьет тебя наотмашь так, что готова потерять равновесие. Когда понимаешь, что, несмотря на все безумие, ты уже решилась…

А схинец… Он замер в ожидании. Том, которое рвет даже самые крепкие нервы. Выжигает изнутри. Заставляет тело каменеть, а сердце в этом камне – бешено биться.

Нас с драконом разделяло несколько футов. А объединяло напряжение. Оно висело в воздухе. Дикое. Концентрированное. Готовое ударить нас обоих разрядом в любой момент.

Я посмотрела на Даркварда. Луч солнца блеснул, отразившись от шевелюры схинца, словно от острия отточенного до смертельной остроты клинка. Этакого стилета, который вынимают из ножен для ближнего боя. Когда действовать нужно четко, решительно, быстро и незаметно.

Хм… Стилет. Надеюсь, крылатый никогда не узнает, какое мысленное прозвище я ему дала. Усмехнулась и произнесла всего одно слово:

– Да.

Повернулась и перешагнула порог. И почудилось, что за спиной кто-то выдохнул. Хотя наверняка показалось.