Крылья колдуна
Шрифт:
Написать о любви? О магии? Она хмыкнула и вынула из сумки ручку и тетрадь. Учитель не сможет забыть ее сочинение до конца своих дней.
Девочки, увлеченные заданием, даже не стали выходить из кабинета на перемене. Зануда Камилла, конечно, справилась первой. Она демонстративно положила тетрадку на край стола, а потом, думая, что никто не видит, склонилась к забытому пиджаку учителя и воровато его понюхала. И Клэр едва не задохнулась от окатившей ее волны злобной ревности.
Она дождалась, когда класс опустеет, и лишь тогда подошла к учительскому столу. Вытащив из-под стопки одинаковых зеленых тетрадок нижнюю, подошла к окну, вынула зажигалку
14.
Ульрих встретил Матильду такими крепкими объятиями, что она едва не задохнулась. Он устроил ей настоящую экскурсию, с гордостью хозяина показав и на удивление большую ванну, и зеленые обои с огурцами, и предмет его особенного восторга — жестянку с блеснами в кладовке. Проведя ее в просторную кухню и усадив на табуретку, он приготовил кофе. Белая чашка из тонкого фарфора в его руках казалась совсем крохотной. Он бережно поставил ее на стол, сел напротив Тиль и умильно вздохнул.
— Ты смотришь на меня, как бабушка, — улыбнулась она, отпивая кофе, который ощутимо горчил. К тому же не хватало молока. — Давай сходим за продуктами.
— У! — согласился тролль.
— Я по тебе соскучилась, — призналась Матильда, и Ульрих расплылся в улыбке.
С троллем ей было так просто найти общий язык. Но, возможно, лишь потому, что он обычно со всем соглашался и не лез с расспросами? Допив кофе, Тиль направилась к умывальнику, но Ульрих забрал чашку, сполоснул ее и аккуратно повесил на крючок.
Когда они вышли на улицу, Тиль покосилась в сторону развалин, но сразу отвела взгляд. Тень от съеденных временем стен накрывала домишко, ветер, сырой и холодный, будто вырвавшийся из подземелья, хлестнул ее по лицу. Идти в развалины отчаянно не хотелось, и, взяв тролля под руку, Тиль повернула в город.
Закупившись продуктами, она вручила пакеты Ульриху и отправила его назад в дом, а сама решила спуститься к набережной.
Она села на скамейку, вынула из кармана куртки батончик из овсяных хлопьев и съела его, глядя на серые волны и тучи, растянувшиеся до горизонта. Вынув из кармана куртки розовые очки, подаренные Лансом, она нацепила их на нос, и мир вокруг сразу стал теплее. Выбросив обертку в урну, Тиль прошлась вдоль перил с полуразрушенными балясинами и вскоре нашла то, что искала. Запирающий знак — три петли, перетекающие друг в друга, — был нарисован белой краской. Она присела, поскребла его ногтем, и под отшелушившимся куском показалась оранжевая линия, повторяющая те же петли. Нахмурившись, Тиль выпрямилась и, спрятав озябшие руки в карманы, посмотрела по сторонам.
Ветер гнал по пустынной улице лист бумаги, и Тиль прижала его носком ботинка. Склонившись, прочитала выцветшее объявление о продаже квартиры. В ближайшем доме, сложенном из шершавых серых плит, не хватало нескольких окон, а в тех, что уцелели, не было занавесок.
Сюда не дотягивалась тень старых развалин замка, но Тиль все равно будто чувствовала их затхлое
Поежившись, она решительно направилась к холму. Проходя мимо дома, где нашел приют Ульрих, замедлила шаг, но потом все же не стала поворачивать. Серая дорога, будто покрытая пеплом, поднималась вверх, и каждый шаг давался Тиль тяжелее. У ворот, от которых остались лишь два квадратных основания по обочинам дороги, она остановилась. Когда-то здесь была арка, такая высокая и широкая, что через нее одновременно могли проехать десять всадников с флагами, развевающимися на ветру. А женщины и дети бросали цветы под копыта коней…
Запрокинув голову, Тиль посмотрела в небо. Над развалинами не было птиц. Здесь не было ничего: ни засохшей травы, ни прошлогодних листьев.
— Райское местечко! — бодро сказал из-за ее плеча Ланс, и она вскрикнула от неожиданности.
— Ты напугал меня! — возмутилась она.
— А ты меня бросила, — с укором произнес он и, забравшись на обломок колонны, приосанился, выпростал руку и уставился вдаль. — Как думаешь, потомки поставят мне статую?
— За какие-такие заслуги? — пробурчала Тиль, успокоившись. Присутствие колдуна разогнало тени воспоминаний, как солнце тьму.
— Откровенность за откровенность? — уточнил Ланс, спрыгивая с колонны. Разные глаза сверкнули любопытством, когда он посмотрел на Тиль. — Я говорю, каким своим достижением горжусь, а ты потом отвечаешь на мой вопрос.
— Нет, — отрезала Тиль. — Ты вполне можешь гордиться какой-нибудь ерундой вроде процедуры, проведенной Рему.
— Как хочешь, — Ланс приобнял ее и повел вокруг развалин. — А отсюда открывается прекрасный вид!
Рука Ланса, покоящаяся на ее талии, была такой теплой и согревающей, что Тиль, поколебавшись, решила ее не сбрасывать. С холма виднелись клочки черной распаханной земли и унылые плоские крыши. Мост, связывающий Либеморт с большой землей, казался тонкой ниточкой.
— Наверное, Петра боится, что девочки станут убегать сюда на свидания, - предположил Ланс.
— В пансионе обучаются только девочки, — напомнила Тиль.
— Зато в Либеморте полно молодых парней. Когда это забор был помехой любви?
— Возможно, ты прав, — согласилась Тиль. — Но директриса явно что-то недоговаривала. Подозрительная она, эта Петра.
— Ах, Петронилла… — протянул Ланс. — Знаешь, я составил классификацию женщин — особенности характера в зависимости от формы губ, и могу сказать, что Петра не плохой человек.
— Да ты что! — с сарказмом произнесла Тиль. — Это полностью меняет дело!
— Я составил много классификаций, — сказал Ланс. — Как сама понимаешь, довольно длительный период времени мне совершенно нечем было заняться. И знаешь, о чем мне говорят твои губы?
— Конечно, знаю, — ответила Тиль. — Они говорят: отстань от меня, колдун.
— Это вслух, — кивнул Ланс. — Но когда они чуть приоткрыты, влажные и розовые, как лепестки розы после дождя…
— Меня сейчас вырвет, — скривилась Тиль.
— …сладкие, — продолжил Ланс, — с внешними уголками, чуть загнутыми вверх. С нежной ямкой над верхней губой. Они говорят, что ты, Матильда, вопреки внешней суровости, страстная и чувственная женщина, жаждущая любви.
Тиль фыркнула и все же сбросила руку Ланса со своей талии.
— Почему ты не на уроках? — вспомнила она.
— А ты? — ответил он вопросом на вопрос. — Слушай, Матильда, я тут подумал, раз уж ты наотрез отказываешься говорить о себе, расскажи об Ульрихе. Где ты его откопала?