Крылья
Шрифт:
Некоторые, ушли на балкон, пить вино «Сангюс» и смотреть на город под нами. Секунды тикают на часах на каминной полке, отсчитывая наши последние минуты вместе. Натали сидит у меня на коленях, ее голова прижата моей груди, слушая мое сердце.
Сон не идет ни к одному из нас в эту ночь, мы все слишком полны адреналина, чтобы уноситься в сновидения. Кроме того, я не уверен, что вообще хочу спать. Это могут быть мои последние минуты на земле с моей семьей, моими друзьями. Я не хочу потратить их впустую.
Жук слегка кивает мне. Не могу поверить, что мы зашли так далеко. Всего несколько месяцев назад мы были парочкой болванов, тусующихся на своей барже в Блэк Сити, курили, пили и равнодушно рассуждали о революции. Сейчас вот мы находимся в пентхаусе в Центруме, всего за несколько часов перед столкновением с Пурианом Роузом, держа судьбу народа в наших руках. Я никогда не думал, что скажу это, но я немного скучаю по школе. Я скучаю по учителям, учащимся. Я скучаю по своей жизни подростка. А завтра я, наверное, умру. Эта мысль меня пугает. Я крепче обнимаю Натали.
Мою кожу начинает покалывать, когда золотые лучи солнца заливают комнату, медленно отгоняя тени ночи прочь. Сигур и другие возвращаются с балкона. Все рассаживаются, все в состоянии боевой готовности, наши мысли уже на церемонии Очищения. На цифровом экране, искрящаяся блондинка «Февральских полей» уже докладывает о событиях дня. Церемония начнется в два часа, поэтому тысячи Пилигримов уже приехали в город, направляясь в сторону Роуз Плазы. Съемка с воздуха показывает забитые людьми улицы и проспекты, похожие на белое море, с вкраплениями ярких цветов. Это те граждане, которые предпочитают носить обычную одежду вместо белых одежд Пилигримов.
— Пилигримы со всего государства стекались в Центрум всю ночь, чтобы принять участие в сегодняшнем историческом событии, — говорит блондинка. Видео демонстрирует кадры Золотой Цитадели, где Пуриан Роуз стоит на балконе, глядя вниз на тысячи Пилигримов, которые уже собрались на площади. — В два часа дня, Пуриан Роуз обратится к народу перед проведением первой транслируемой церемонии Очищения, здесь, в Роуз Плазе...
Я уменьшаю звук, мои нервы на пределе.
Генерал Бьюкенен с Гарриком берут оружие. Эмиссар Бьюкенен пожимает руку Гаррику, а затем обнимает своего мужа. Он нежно целует ее.
— Скоро увидимся, — шепчет он, приглаживая ее волосы.
Она кивает.
— Я... — Она не может сказать ни слова.
— Я знаю, — говорит он. — Я тоже.
Натали слезает с моих коленей и бросается к папе, обнимая его за шею. Он прижимает ее к себе, уткнувшись лицом ей в плечо.
— Береги себя, папа, — говорит Натали.
— Ты тоже, Тали, — отвечает он, целуя ее в лоб. — Люблю тебя.
Он окидывает свою семью долгим взглядом, прежде чем выходит из квартиры вместе с Гарриком. Дверь закрывается за ними. Теперь наша очередь. Мы отправляемся в нашу комнату и начинаем готовиться…
Я принимаю продолжительный душ, горячая вода, бьет в спину, пытаясь успокоить мои нервы. Это не срабатывает. Я выключаю воду, обертываюсь полотенцем вокруг талии и вхожу в спальню. Натали сидит на нашей кровати, одетая в простую, белую майку и нижнее белье, и колет себе противовирусное лекарство. Мои клыки наполняются ядом при виде ее голых ног и изгиба груди. Натали подлавливает меня, и смеется.
— Эш, у нас нет времени, — говорит она.
— Я знаю, — говорю я, целуя ее в плечо, успокаивая свое разочарование. Агрх!
Она дергает мое полотенце, когда я прохожу мимо, и оно соскальзывает с бедер.
— Натали, у нас нет времени, — дразнюсь я.
Она смеется, но смех быстро умирает на ее губах. Мы оба пытаемся делать вид, что все нормально, но я ужасно нервничаю. Мы одеваемся в похожие наряды, которые нашли в шкафах в квартире: черные брюки, серый верх и черные куртки с капюшонами с ярко-оранжевой подкладкой — Патрик очень любил красивые вещи. Натали стягивает волосы в пучок и накидывает сверху капюшон. Я опускаю капюшон на голову, и смотрю на свое отражение в зеркале. Тени приглушают узнаваемый блеск моих глаз, и пока я буду держать рот закрытым, никто не должен увидеть мои клыки. Мне привычно сливаться с окружающей средой и вести себя как человек. Я делаю это всю жизнь.
Мы возвращаемся в гостиную, где нас ждут другие. Эвангелина, Жук и Роуч одеты также как мы, хотя под курткой Роуч спрятан небесно-голубой топ — цвет бунта. Я не могу сдержать ухмылки. Она улыбается мне в ответ.
— Ну что ж, мы готовы? — спрашивает Роуч, проверяя поддельную татуировку в виде розы на боку ее бритой головы в соседнем зеркале.
Нет .
— Ага, — говорю я.
Жук хватает Дей, наклоняет ее и смачно целует. Когда он прерывает поцелуй, они оба запыхавшиеся и раскрасневшиеся. Жук аккуратно обхватывает ее лицо руками.
— Береги себя, детка, ладно? — шепчет он.
Она целует его снова.
— Ты тоже.
Элайджа берет Эвангелину за руку и тянет девушку в сторону комнаты. Он что-то шепчет ей, и она краснеет, кусая губы. Она долго смотрит ему в глаза. Я отворачиваюсь. Это не мое дело. Ко мне подходит Сигур.
— Скоро увидимся, сынок, — говорит он. — Удачи.
Люсинда вертится позади него. Она слабо мне кивает. У меня такое чувство, что она не прощается. Натали тихо прощается с мамой, прежде чем обнимает Дей.
— Просто нажми кнопку на часах, если я вам понадоблюсь, — говорит Дей.
Натали вытирает слезы прежде, чем взять меня за руку. Мы впятером — я, Натали, Эвангелина, Жук и Роуч — выходим в коридор, и Жук вызывает лифт. Двери издают «пинг» и открываются мгновение спустя. Рука Натали сжимает мою.
— Нет страха, — шепчет она мне.
Мы входим в лифт.
Глава 33
НАТАЛИ
НОВОСТИ НЕ ВОЗДАЛИ должное толпе, понимаем мы, когда пропихиваемся и продвигаемся по улице Кэтрин, направляясь к Роуз Плазе. Шум нереальный — люди вокруг орут, молятся, разговаривают. Некоторые рады, но многие с кислыми лицами и ворчат, что пришли сюда. Я постоянно поглядываю вверх, на крышу золотистых зданий, стремясь заметить папу или Гаррика. Я молюсь, чтобы они были в безопасности, и что им удалось взять контроль над ПТ по периметру городской площади. В противном случае мы будем застрелены раньше, чем Эвангелина сможет коснуться Пуриана Роуза.