Крым-2. Остров Головорезов

Аверин Никита

Пассажир успел сделать всего один шаг в сторону застывшего у штурвала капитана, как тут же путь ему преградил шкипер Куркулис. Старый морской волк, служивший когда-то на сухогрузах в водах Прибалтики, вырос перед пассажиром, словно неприступ­ный утес.

— Капитан знает свое дело. Попрошу покинуть мостик.

Сказано это было таким тоном, что пассажир не посмел ослу­шаться, лишь, злобно сверкая глазами, выбрался на палубу и сел рядом с бухтой якорной цепи.

— Спасибо, шкипер, — не оборачиваясь, поблагодарил капи­тан, — передай всем на палубе, что нужно закрепить груз. И

про­верь, чтобы каждый обмотался страховочным тросом. Сейчас нас слегка покачает.

— Да, капитан.

Шкипер отправился выполнять поручение капитана, а Воха тем временем пристально вглядывался в просветы между черны­ми китовыми тушами. В небе появились десятки огромных чаек, пикирующих одна за другой в воду и подбирающие оглушенную и дезориентированную движениями китов рыбу. Одной из птиц не повезло. Стоило ей приблизиться к водной глади, как навстре­чу ей взлетела толстая, покрытая блестящей на солнце чешуей морская змея. Гадина буквально слопала чайку на лету и рухнула обратно в воду. Пернатые недолго оплакивали неудачливую товарку и вскоре вновь принялись опускаться на воду в поисках добычи.

Капитан счел развернувшуюся на его глазах драму хорошим знаком. Если вода кишела морской живностью, следовательно, крупнее китов в этом районе никого не было. Отбросив послед­ние сомнения, Воха смело повел «Буревестника» в центр кито­вой стаи.

И вот уже час как баркас укрывался за горбатыми спинами. Бы­строходный пиратский лайнер неотступно сопровождал их, следуя параллельным курсом и между китами и береговой линией, таким образом отрезая баркасу всякую возможность прорваться и укрыться в одной из многочисленных бухточек. Остальные пират­ские суденышки уже давно отстали, не способные поддержать за­данный «Буревестником» и китами темп.

Но Фортуна — капризная женщина, переменчивая, словно роза ветров. Вскоре она оставила капитана Boxy.

Пираты, утратив терпение, открыли огонь. Целились они не в баркас, а в одного из горбатых китов. Вспенив морскую гладь, от лайнера в сторону кита устремилась торпеда. Бум! На этот раз во­дяной фонтан окрасился алым. Вместе с каплями на палубу «Бу­ревестника» посыпались куски китовой плоти. После чего море словно обрело возможность разговаривать.

Отчаянные протяжные завывания буквально заставили людей закричать от боли, упасть на колени и пытаться заткнуть уши лишь бы не слышать этот леденящий душу звук. Горбатый кит умирал и плакал от непонимания. За что? За что эта стальная рыба причинила ему такую адскую боль? Его сородичи, горбатые киты, отвечали ему. И вся эта какофония была просто невыносима для человеческого слуха.

Киты остановились и закружили на месте.

Капитан Воха, пытаясь не потерять сознание, из последних сил маневрировал между горбатыми исполинами, стараясь увести баркас как можно дальше от умирающего левиафана. Заметив это, пираты обошли стаю по широкой дуге, и буквально через несколько минут их лайнер догнал баркас. Закинув абордажные крючья, пи­раты ловко подтянули судна борт к борту.

Поняв, что дальнейшее сопротивление бесполезно, Воха скло­нился к переговорной трубе.

— Железняк! Стоп машина!

—Есть! — судя по голосу, матросы в кочегарке были только рады окончанию погони. Скорее всего, они просто рухнули на ме­сте, обессиленные и уставшие.

Утирая со лба пот, капитан Воха вышел на палубу, чтобы пер­вым встретить захватчиков.

С лайнера на баркас уже перекинули деревянные сходни, по которым на узкую палубу «Буревестника», словно тараканы, высыпались пираты. Грязные, в засаленной одежде, они больше напоминали бездомных, нежели моряков. Однако в руках они держали вполне работоспособное новенькое оружие — автоматы Калашникова, охотничьи ружья и дробовики. Один рослый пат­латый пират зачем-то притащил с собой ручной пулемет. Стои­ло экипажу баркаса сделать хоть одно неосторожное движение, как их тут же превратили бы в нашпигованную свинцом отбив­ную. А если учитывать наличие пулемета, то сразу в кровавый фарш.

Экипаж захваченного баркаса встал вдоль борта, угрюмо погля­дывая на пиратов. Пассажир так и остался сидеть у бухты, словно происходящее на палубе его не касалось в принципе.

Капитан лишь покосился на пассажира и встал перед своими подчиненными, словно пытаясь закрыть их своим телом. Воха до последнего не терял надежду на то, что пираты их отпустят, но стоило ему увидеть главаря захватчиков, как настроение его резко ухудшилось. Вальяжной походкой на палубу баркаса ступил сам Рыжехвост, один из самых прославленных среди пиратской фло­тилии душегубов. Не узнать его было просто не возможно. Огнен­ная грива была его визитной карточкой.

Рыжехвост вскользь посмотрел на экипаж и уставился на си­девшего к нему спиной единственного пассажира «Буревест­ника».

— Ещё кто-нибудь на судне есть? — спросил главарь властным голосом.

— В машинном отделении два кочегара, — капитан Воха по- прежнему был невозмутим. Он смело смотрел в глаза Рыжехвоста, в отличие от своих подчиненных, старавшихся не привлекать к себе ненужного внимания. — Остальные все здесь.

— Хорошо, если так, — весело цыкнул языком рыжеволосый главарь и бросил одному из подчиненных, — Проверь!

Сразу трое пиратов ринулись в трюм, через несколько минут на палубу выползли чумазые от угольной пыли Железняк и Бакула. У последнего, видный даже под толстым слоем копоти, под глазом наливался синяк. Было ясно, что просто так подчиняться коман­дам захватчиков матросы не пожелали.

Вслед за кочегарами появились пираты и отрапортовали.

— Чисто, капитан.

— Хорошо, — повторил Рыжехвост и обратился к притихшему пассажиру. — Позвольте узнать, любезный, вы чьих будете?

Пассажир наконец-то обернулся и посмотрел на Рыжехвоста снизу вверх.

— Моё имя Мирон. Я простой путешественник, плыл домой в Судак.

— Да-да, всего лишь простой путешественник, — расхохотался в ответ Рыжехвост, и пираты тут же поддержали своего главаря дружным гоготом, — у которого хватило средств, чтобы нанять баркас. Любезный, вы мне тут не лепите горбатого. А то мои ребята уже продемонстрировали, как у нас принято поступать с такими.

Рыжехвост ткнул толстым пальцем в сторону плавающей непо­далеку туши мертвого горбатого кита. Пассажир взглянул в ука­занном направлении и неприязненно поморщился.