Крым-2. Остров Головорезов

Аверин Никита

— Ну оно же не сухопутное! — заявил профессор Кайсанбек Аланович. — На берегу-то нам ничего не угрожает.

— Да? — прищурился Воловик. — Только вот с берега его и ви­дели. А выжил из видевших только один, и тот с ума сошел от ужа­са. Нет уж, давайте от берега держаться подальше. Хоть я и нена­вижу горы, а в лапы к морскому змею попадать не хочу.

— Решено, — Пошта захлопнул атлас. — Пойдем через Гяур-Чешме и Карагач. Засаду устроим непосредственно на био­станции.

Дорога до биостанции заняла у них остаток дня и часть ночи. Привал сделали короткий, спали вполглаза. С рассветом вышли

на хребет Карагач. Отсюда открывался изумительный вид: изумрудно-зеленое море (в глубинах которого обитали ктулхи и карадагское чудовище), изрезанный скалистый берег и густые за­росли джунглей на пути к частично затопленной биостанции.

— Это еще что за дендропарк? Откуда в Крыму тропические растения? — удивился Кайсанбек Аланович и тут же сам себе от­ветил: — А! Понял! Это, видимо, ботанический сад! Эк его за годы запустения! Разросся, одичал... Боюсь, что этот отрезок пути нам дастся нелегко. Читал я про джунгли, готовьте мачете, друзья.

Сразу после спуска с хребта отряд будто попал в другой мир. Душно, влажно, сыро. Ветвистые деревья смыкаются над головой, папоротники в рост человека полностью поглотили тропу. Тол­стые, как колонны, лианы свешиваются с гигантских стволов, за­плетаются хитрым макраме. Вздыбленные корни путаются под ногами. Земля — не земля даже, а мерзкая смесь грунта и перегноя, чавкает под ногами. Пахнет болотом, ядовитыми испарениями. Поште любая отрава была нипочем, все-таки листоноша, организм сильнее человеческого, иммунитет будь здоров, а вот Воловику, Зиняку и профессору пришлось замотать нижнюю половину лиц тряпками, за неимением противогазов, что, конечно же, комфорта прогулке не добавило.

Шли крайне медленно. Первыми шли матросы, деловито раз­махивая мачете и с утробным хаканьем срезая особо толстые лианы. Лианы падали под ноги с тяжелым стуком. Потом осторожно ступал профессор, то и дело удивленно присвистывая при виде но­вых, неизвестных науке видов флоры. Замыкал процессию Пошта, весь мокрый, потный, уставший, с «Тавором» наперевес. За каж­дым деревом ему чудилась опасность, каждый кустарник таил в себе смерть, а еще по пятам догоняли отряд неизвестные похитите­ли Кости...

Наконец, вышли на небольшую поляну, где можно было пере­вести дух.

— Уф, — выдохнул Зиняк и воткнул мачете в землю. — Понаса­жали тут, мать их якорная бухта! Будто своей травы не хватало!

— Вы не понимаете, уважаемый мичман, — возразил Кайсанбек Аланович. — Ведь это же был уникальный объект, часть карадагского заповедника! Сюда свозили культуры со всего мира, с тру­дом выращивали. Конечно же, после Катастрофы многие погиб­ли — вступил в дело его величество естественный отбор, но уж зато те, что выжили — мутировали так хитро, что теперь борются за звание доминирующего вида, за место под солнцем, так сказать...

— Да и пусть себе борются! — махнул рукой Воловик, — лишь бы нам не мешали. Что за вонь тут стоит, кстати?

Запах вокруг действительно стоял специфический — слегка сладковатый и донельзя противный, как от гниющего мяса.

— Наверное, это орхидеи так пахнут, — предположил профес­сор, указав на заросли гигантских, изумительно красивых цве­тов — оранжевых, лиловых, синих, бледно-розовых.

— Я всегда считал, что орхидеи не пахнут, — пожал плечами Пошта.

—

О, дружище, — всплеснул руками Кайсанбек Аланович, — тут вы заблуждаетесь! Орхидей, да будет вам известно, более тысячи видов — и это до Катастрофы и всех мутаций! Некоторые очень даже пахнут. А некоторые...

— Пойду понюхаю. — Зиняк вытащил мачете и зловеще взмах­нул им. — Посмотрим, как они будут нам вонять, когда я их, своло­чей, под корень изведу...

— А некоторые, — повторил профессор, — были даже плотояд­ными. Ловили мух, да-да, и переваривали живьем.

С предупреждением профессор несколько запоздал. Стоило мичману приблизиться к орхидеям, как несколько тонких, но прочных веток обвили его лодыжки, а сам цветок приглашающее раскрыл лепестки, обнажив маленькую, но самую натуральную пасть — с сотней мелких зубов и потеками густой слюны.

— Берегись! — закричал Воловик.

Зиняк отмахнулся мачете, и зубастый цветок упал к его опутан­ным ногам. Но на место одного погибшего цветка тут же встали двое. А к побегам присоединились еще с полдюжины, оплетая ноги мичмана, будто паутиной.

Схватка мичмана с хищными цветками происходила в полной тишине (у Зиняка не было времени даже материться), и оттого ка­залась совершенно нереальной. Зиняк махал мачете, срубая все новые и новые орхидеи, пытался распутать ноги, запутываясь еще больше, а Пошта, Воловик и профессор не приближались, чтобы не угодить в ту же ловушку.

«Копать-колотить! Чем ему помочь? — судорожно думал По­шта. — Стрелять? Бессмысленно, пули цветкам не страшны. Ки­нуть гранату? Зиняка посечет осколками. Полезть в рукопашную и оказаться в таком же плену? Нет, это не выход. Эх, сюда бы Ко­стю с его бумерангом!».

Выход нашел Воловик. Смекалистый матрос снял свой флот­ский ремень, намотал на запястье и, раскрутив как следует, метнул конец с пряжкой в мичмана.

— Лови!

Зиняк отбросил бесполезное мачете и двумя руками вцепился в пряжку.

— Тянем! — заорал Воловик.

Профессор Кайсанбек Аланович обхватил матроса сзади и вдвоем они, словно в сказке про репку, потащили мичмана из за­падни. Пошта же выхватил свой нож и принялся обрубать тянущиеся за ускользнувшей добычей побеги. Пару раз лепестки пло­тоядных орхидей мазнули листоношу по лицу, обдав вонью гнию­щего мяса, но в путы Пошта умудрился не попасть.

Разорвав дистанцию до безопасной, весь отряд устало повалил­ся на землю.

— Фига себе, понюхал цветочков, — пробормотал Зиняк. — Мо­жет, гранату туда кинуть?

— Не надо. Не переводи боеприпас. Опять-таки, — сказал По­шта, — если за нами действительно идут те, кто похитил Костю, не будем портить им сюрприз. Все, привал окончен, в путь!

Где-то через полчаса — солнце уже поднялось над горизонтом и уверенно карабкалось к зениту — вышли к биостанции.

После Катастрофы уровень Черного моря значительно поднял­ся, из-за чего часть строений биостанции — в частности, старый дельфинарий, питомник для тюленей и научно-исследовательские лаборатории — оказались частично затопленными. Вообще био­станция сейчас больше всего напоминала город, который Пошта видел только на картинках в старых книгах — Венеция, что в Ита­лии. Протоки вместо проходов, каналы вместо улиц, торчащие крыши домов.