Крым-2. Остров Головорезов

Аверин Никита

Остановились.

Телеграф, сидевший за рулем, гулко сглотнул.

Костя смотрел вперед белыми невидящими глазами.

— Что же здесь произошло? — пробормотала Бандеролька сквозь сжатые зубы. — Кто и с кем воевал?

— Наверное, с нашими, — прошептал Костя.

— Нам надо спешить. Пошта, наверное, уже на биостанции. Он шел напрямик через горы и наверняка шел быстро, — пробормота­ла Бандеролька.

— Тишина, — очень спокойно сказал Ренькас. — Замерли все.

Его послушались. У помпезного здания с колоннами — види­мо, бывшего помещения клуба, кто-то двигался. Очень странно, учитывая,

что после такой бойни выжившее население должно попрятаться. Может быть, мутант, может, собака-падальщик, а может — враг.

Отряд немедленно ощетинился стволами, а Костя достал лю­бимый бумеранг. Ганфайтер Ренькас целился с двух рук: в ле­вой — «Беретта», в правой — «Глок». Выглядел он достаточно грозно. Бандеролька уже поняла, что этот муху на лету в глаз бьет, и не нужны ему ни дробовик, ни автомат — достаточно пи­столетов, тем более на дистанции метров в двадцать — а до здания было не больше.

Кажется, это все-таки был человек.

— Прошу вас, не стреляйте! — раздался знакомый голос, и из здания вышел Кайсанбек Аланович. — Как хорошо, что вы приеха­ли! Костя, как я рад, что ты жив!

Бандеролька с Костей и Стасом выпрыгнули из машины, Теле­граф вышел степенно, и поспешили к профессору. Сердце у Банде­рольки сильно колотилось, она ждала, что вот-вот из дома выйдет Пошта, но вышли хмурые и какие-то виноватые Воловик с Зиняком.

— Пошта? — пробормотала Бандеролька, останавливаясь.

Она будто наскочила на невидимую стену. Ей показалось, что случилось самое страшное, Пошта умер. И сейчас ей об этом ска­жут.

— Он жив, девочка, жив! — замотал руками профессор. — Но ранен и в плену. Мы подозреваем, где-то не далеко от Биостанции. Надо отбить его и двигаться в Джанкой — перемирие нарушено, и цитадель снова осаждают.

Матросы молчали.

— Погодите, Кайсанбек Аланович, — попросил Телеграф. — Мы же ничего не знаем.

— Давайте отъедем отсюда, — предложил Воловик. — Не надо вам смотреть, что внутри. И по дороге мы все расскажем.

***

В УАЗике стало совсем тесно: девять человек умещаются в лег­ковой автомобиль, только если их очень сильно утрамбовать. Де­вушек разобрали по коленям, Воловик пытался посадить к себе Костю, но парень уперся, и пришлось занимать это место компакт­ному Зиняку. По дороге профессор обстоятельно и подробно рас­сказал о произошедшем: о предательстве Сургуча, о смерти Фила­телиста, о бегстве на дельфинах. Втроем матросы и Кайсанбек Аланович ничего сделать против банды Рыжехвоста не могли. Но зато подсмотрели, в какую сторону уплыла лодка с Поштой, после чего двинулись в Старый Крым в надежде, что кто-то из листонош там остался.

Надежда была тщетной. Перебили всех.

Это означало возобновление осады Джанкоя и скорый крах ци­вилизации.

Гибель Филателиста потрясла листонош, известие о большой войне — тем более. Ну что могут сделать девять человек против целого Крыма? Бандеролька задала этот вопрос вслух.

— Не целого, — поправил профессор, — не единого. Не забывай, нападающие принадлежали к разным группировкам. Даже учиты­вая, что Рыжехвост вырезал главарей — ему не взять командова­ние так просто, его не станут слушаться. Но до того, как война пе­рерастет в гражданскую, в стычки между группировками, она сме­тет листонош. Этого допустить нельзя. О, я предпочел бы, чтобы вы уже входили в бункер... Но — увы. Нам предстоит действовать самостоятельно.

— Что же делать? — пробормотала Бандеролька. — Что же де­лать?

И тут ее осенило. Вспомнились древние истории про Ковчег.

— Костя, — решила она. — Ты один раз добрался до Керчи, до­берешься и второй раз. Бери Зиняка и дуйте туда, спросите Олега Игоревича. Скажите капитану, что листоноши просят помощи. Он должен подогнать паром как можно ближе к Джанкою. Дайте карту.

Ей протянули карту. Бандеролька уставилась на нее: какие-то острова, Арабатская стрелка...

— Позвольте. — Кайсанбек Аланович мягко отобрал у нее кар­ту. — Смотрите. После Катастрофы Арабатской стрелки не суще­ствует, Сиваш стал частью моря, кроме того, там достаточно глубо­ко. Значит, Олег Игоревич может привести паром вот сюда, в Мысовое — это не так далеко, мы сумеем добраться. Костя, ты меня понял?

— Понял, — пробурчал Костя, — опять самое интересное без меня.

— Может быть, — проговорила Бандеролька, — ты — единствен­ный листоноша, которому суждено остаться в живых.

— Но я же ещё не листоноша! — возразил мальчик, — Я даже основную программу не проходил, не говоря об... испытаниях.

— Сейчас наш клан на грани уничтожения, и каждый боец на счету. А ты, Костя, настоящий боец, — грустно улыбнулась в ответ Бандеролька. — Считай, что с этого момента ты официально ста­новишься полноправным членом клана листонош.

— А меня за что отсылаете? — возмутился Зиняк, трясясь у Во­ловика на коленках.

— А ты поможешь мальчишке выжить любой ценой, — поясни­ла Бандеролька. — Первый раз ему повезло, но не будем полагать­ся на везение.

— Понятно, — приуныл Зиняк. — Ну, тогда высаживайте нас. Нам много вещей не надо.

Простились коротко, по-деловому. Проверили запасы оружия.

— В Курортное его повезли, — сказал Воловик. — Там санато­рий заброшенный и есть лодочный причал. Значит, Пошта там. И нам туда.

Телеграф остановился выше поселка, на холме, где некогда была деревня Щебетовка, стертая с лица земли Катастрофой и годами разрухи. Здесь открывался потрясающий вид на синее море и зе­лень, дальше холмы становились выше, и виднелась трехрогая вершина горы.

— Спустимся тихо, — решил Телеграф. — Проникнем на терри­торию санатория. Ниндзя не может быть много, отряд был боль­шой, но мы его сильно потрепали, а подкрепления им ждать неот­куда.

— Надо разработать план, — решила Бандеролька.

Угроза потерять Пошту мобилизовала все ее мыслительные способности и сделала странно спокойной. Бандеролька знала: надо действовать, и действовать осмотрительно, чтобы не потерять все самое дорогое. Нельзя ни на кого полагаться, только на себя. Поэтому сейчас симпатичная голова Бандерольки работала, как вычислительные машины из прошлого: быстро, перебирая все ва­рианты и, как она надеялась, без сбоев.

— Если мы просто заявимся и откроем стрельбу — сейчас, яс­ным днем, — продолжила Бандеролька, — нас перебьют. Нам сле­дует отвлечь противника и создать у него иллюзию нашего чис­ленного превосходства. Ренькас, у тебя только пистолеты?