Крым-криминал. Книга 3. Заклятое место
Шрифт:
– Шоколад я люблю, очень полезен для сердца, особенно черный, натуральный, а не соевый,– улыбнулась вахтерша, принимая плитку и пригрозила.– Ну, и хитрый же Эдуард, знаешь, чем ублажить.
– От щедрого сердца, Жанна Артемовна,– приложил он ладонь к левой стороне груди, а сам подумал: «Чтоб ты им подавилась, старая карга, лакомство ведь предназначалось Натали». Он знал, что вахтерша занимается мелкими поборами со студентов, считая это в порядке вещей, своим «бизнесом». Между тем она не спешила пропускать, застопорив вертушку. Взглянув на Ласку, перелистала несколько страниц журнала и прочитала вслух запись, сделанную своей сменщицей:
– Наталия Ласка пришла в комнату № 237 а 20.15, а ушла в 0.34 следующего дня. Предупреждаю, чтобы впредь такое не повторилось. Для пребывания гостей предельное время – 23.00. Тебе, ясно мартовский кот? Если просрочите, приду и вытурю с позором.
– Ясно, куда уж более,– ответил студент и с тоской подумал «Тебе бы надзирательницей в исправительно-трудовой колонии или игуменьей в женском монастыре служить, чтобы монашки не грешили. Эх, нет на твою голову Декамерона и Казанова».
Но благоразумно промолчал, как застоявшийся жеребец, переминаясь с ноги на ногу.
– А ты, красавица писаная, поняла?– с самодовольством обратила она взор на смущенную Ласку.
– Не ты, а вы,– поправила ее Наташа.
– Ты, вы, я гляжу, шибко шустрая, палец в рот не клади, откусишь, – насупилась вахтерша.– Возьмешь, хлопец, такую в жены упрямую и горя намыкаешься. В карман за словом не полезет.
– Это не ваша забота,– сухо ответил Муравич.
– Ну, ладно, ступайте, надоели мне, как горькая редька,– махнула она рукой и, завидев очередную парочку. Они, не мешкая, прошли мимо вахтерши, а она снова заблокировала вертушку. По лестнице поднялись на второй этаж, где вдоль длинного коридора – комнаты с номерами на дверях.
– Эдик, а почему ты меня называешь Натали? – спросила Ласка.
– Так Пушкин называл свою возлюбленную Наталью Гончарову, впоследствии ставшую его женой.
– Ты же не поэт и не писатель?
– Мы должны равняться на великих, чтобы хоть немного приблизиться к ним! – с оптимизмом произнес студент. – Кстати, у Александра Сергеевича побывало в постели не меньше ста прелестниц. А я – однолюб, мое сердце, тело и душа принадлежат только тебе одной.
– Ой, не лги! А твой роман с Катей, а еще раньше с Мариной, которую ласково называл морской красавицей, своей Ассолью?
– Это было до встречи с тобой. Они остались в прошлом, пройденный этап и возврата назад нет. Там, где прошла ты, другим делать нечего, – признался, взирая на Ласку посоловевшими от вожделения глазами.
– Знаешь, как вахтершу называют студенты? Мадам Дурель, звучит, как дура, а другие обзывают ее Дрелью, потому что сквозь любую стену проникает и все вынюхивает, – пояснил Эдуард.
– За что она заслужила такую нелюбовь? – пожалела Наташа.
–За то, что мешает заниматься любовью. После того, как три девицы со старшего курса забеременели. Одна из них вынуждена была сделать аборт, Жанна Артемовна считает своим долгом без спроса совать свой нос в любую комнату, проводит ночные проверки. А когда ее не пускают, то вопит, что выполняет тайное поручение ректора. Превратила общагу в женский монастырь.
– Видишь, чем могут обернуться сладкие забавы.
– Тебе это не грозит, мы предохраняемся, – ответил студент.
Они подошли к комнате № 237 и Эдуард по-хозяйски толкнул дверь. Вошли в стандартную студенческую комнату на четверых человек.
– А добро пожаловать в наш шалаш, – встретил Муравича и Ласку один из двоих студентов, находившихся в комнате Роман Дерюга, а второй Артур Злотник лишь многозначительно улыбнулся. Третий из обитателей комнаты студент Богдан Капелюх подвизался работать сторожем склада в ночное время у одного из коммерсантов и поэтому отсутствовал.
– Ребята, я же вас предупреждал, что буду с Наташей,– пожурил их однокурсник. – На улице еще холодно, это вам не весна и не лето, где на природе под звездным небом или на берегу моря, что в доме родном.
– Мы то соображаем, Эдик, чай не с Луны свалились, знаем, откуда дети берутся,– ухмыльнулся, плотоядно уставившись на гостью и смутив ее откровенно вожделенным похотливым взглядом, Роман. – Но и ты не будь жлобом. Еще за прошлый раз с нами за рандеву не рассчитался. Второй раз халява не пройдет.
– Ребята никаких проблем, как только получу стипуху, сразу же выставлю пузырь самой лучшей водки и закусь к ней.
– Ну, гляди, кореш, твоя подруга большего стоит,– Дерюга оглядел Ласку с ног до головы, словно раздевая, и облизнул по-девичьи сочные губы.– Ты в женщинах толк знаешь. Обманешь, заставим ее натурой расплатиться. Я первый на очереди, имей в виду.
– Гарна дивчина для кохання,– вынес свой вердикт Злотник, вместе с Романом облачившийся в верхнюю одежду.
– Вы ребята подольше погуляйте на свежем воздухе. Такие прогулки очень полезны, обогащают кровь кислородом,– попросил Муравич.
– Сколько вам времени, два, три часа? – поинтересовался Роман, не сводя посоловевших глаз с Ласки.
– Побольше, если надоест гулять, то переждите у кого-нибудь из ребят нашего курса,– предложил Эдуард.
– Гляди не переусердствуй, а то через девять месяцев всучат исполнительный лист и еще нас обвинят за содействие любовным утехам, – с лукавством предупредил Дерюга.
– Я – не насильник, не маньяк,– сконфузился Эдуард. – Мы с Наташей решили сообща курсовую работу сварганить, чтобы у меня к следующему семестру не было «хвостов».
– Ладно, строгальщик, не пудри нам мозги, не вешай лапшу на уши с легендами насчет курсовой. Удачи вам, ни пуха, ни пера,– пожелал Дерюга и потянул за рукав Артура.
– К черту!– отозвался Муравич, довольный тем, что удалось спровадить приятелей.– Что ты, Натали, как не родная, оробела? Теперь мы одни и никто нам не указ.
Эдуард помог ей снять пальто и разуть сапожки.
– Чувствую себя перед ребятами неловко, будто бы выселили, выставили их за порог,– призналась Ласка.– Так в гости не приходят. В другой раз могут и воспротивиться.