Крымский излом 1994. Записки свидетеля.

Колесов Михаил Семенович

«Крымские известия» опубликовали мою статью «Интеллигенция и политика»:

***

«…Крымская интеллигенция стоит на пороге, если не вымирания, то, во всяком случае, изгнания из своего Отечества. Создается впечатление, будто кому-то очень нужно, что бы наша родина превратилась в культурную «резервацию» на обочине европейской цивилизации.

…Интеллигенция - это образованная часть общества, основной социальной чертой которой является ее «умственная активность»… В то же время интеллигенция – это «критически мыслящая личность», по выражению Петра Лаврова.

…В

нашей стране интеллигенция была слугой двух господ: народа и власти, - выступая в роли «прослойки», «буфера», «посредника» между ними, особенно, когда они начинали выяснять между собой отношения. Ни одна страна не сделала так много для уничтожения своего собственного интеллектуального генофонда... В тяжелые для страны времена… наша интеллигенция была обречена на нищету и вымирание.

…В нашем «экспериментальном обществе» за годы советской власти сложилась своя «интеллигенция», формируемая из той части «образованного класса», которая пошла в услужение бюрократическим структурам.

Сейчас эта «номенклатурная интеллигенция» …уже не может быть «умственной властью» нового общества… Это прислуга вчерашних господ. Она уже развращена беспринципностью и лицемерием власти. Это – «псевдоинтеллигенция», «полуинтеллектулы».

***

…На следующий день Евгений принес листовки, некоторые пришлось разрезать. Теперь их 3 тысячи. Затем я отправился на встречу с милиционерами Киевского РОВД (которая сорвалась накануне). Выступил коротко и «без души», так как реакция слушателей была индифферентной (проголосуют, за кого скажут). После обеда выступил перед врачами 2-й поликлиники. Приняли «тепло», но молча.

Прослушал выступление Ларисы по радио «Метроном» - получилось неплохо. Но кто сейчас слушал радио?! Позвонил Ларисе, поблагодарил за ее удачное выступление. Вечерние занятия «на Пушкинской» прошли напряженно. Все-таки тяжело выступать четвертый раз за день. Затем зашел в редакцию «Мещанки», но редактора Рябчикова не дождался. С «Южным курьером» тоже пока было не ясно.

Утром я был (вместе с другим кандидатом) на встрече с врачами Детской республиканской больницы. Встреча прошла хорошо, но некоторые слушатели выразили сожаление, что они будут голосовать в других округах. С каждым выступлением энтузиазм мой падал. Я, наконец, понял непродуктивность таких встреч. Большинство людей, как правило, жили не в тех районах города, в которых работали. Отсюда и такая низкая явка. К тому же многие уже давно (после президентских выборов) определились и отдадут голоса за кандидатов «своих» партий. Ясно, что фаворитами предвыборной гонки являлись коммунисты и «россияне». Ставки уже сделаны…

Это была последняя из запланированных встреч. Теперь оставалось ждать. Евгений полон пессимизма: мои листовки постоянно срывались. По моим подсчетам, у меня был шанс войти в «пятерку», но для финала не хватало еще «чуть-чуть»...

После обеда я побывал на коллегии министерства в качестве «статиста». Никто даже не извинился за «подставу» в музучилище. Министр держался индифферентно и ранее высказал Леониду свое «пожелание», что впредь мое присутствие на коллегии «необязательно». Что означала эта резкая перемена? Вероятно, «сверху» поступило соответствующее «разъяснение».

Дома я отдохнул. Делать ничего не хотелось. Настроение с каждым днем становилось все тяжелее. Устал. Одному совсем было плохо. И напиться нельзя. Я не брал в рот спиртного (за весьма редким исключением) уже больше года с последнего острого приступа панкреатита, который чуть

не закончился операцией. Два молодых дежурных хирурга в «Семашко», принявшие ночью меня «по «скорой», не сказав мне ни слова, стали готовить к срочной операции «язвы» (даже уже сделали «усыпляющий укол»). Я же, ошалевший от боли, сообразил это уже в операционной. Естественно, я «настойчиво» отказался и голым отправился в свою палату. При утреннем обходе заведующего отделением выяснилось, что дежурившие врачи «ошиблись». Хорошо, что свой диагноз я знал сам!

25 марта. По ТВ, радио и в печати идет бесцеремонная пропаганда (очевидно, хорошо проплаченная) моих конкурентов. Леонид Грач в интервью «Крымским известиям» рвется в бой за восстановление «социальной справедливости». Это вместе с Левой Миримским! Юрий Мешков выступил на ТВ с обращением, в котором призвал голосовать за кандидатов блока «Россия». Это – уже наглость и циничное нарушение Закона о выборах!

…В субботу в 9-ть часов по радио прошла презентация «Крымской энциклопедии» с моим выступлением в связи с предстоящей в мае конференцией «Этнос и культура». Перед этим я сбегал на телефонную станцию и поговорил с Женей, которая сообщила, что доехала благополучно.

Затем отправился в Гурзуф и к обеду был у матери. Здесь «все в порядке», хотя практически нет отопления. От холода в промерзшей квартире у меня заболели почки. Вечером я прогулялся по пустынной набережной. Это меня всегда успокаивало. К телевизионным «Новостям» меня совсем развезло. Пришлось лечь на грелку, ночь прошла беспокойно. Утром надо было перевести стрелки часов на 2 часа (Указ Мешкова).

Да, от матери узнал, что на 8 марта ей звонила Инга, наплела о моей предстоящей женитьбе на Карповой. Бред! Но откуда? Вероятно, это – трепотня самой Карповой.

27 марта - день выборов в Верховный совет Крыма (и в Верховный Совет Украины).

Утром прогулялся по безлюдным улочкам городка. Я очень люблю именно весенний умиротворенный Гурзуф. Неожиданно ощутил острую боль внизу живота (?). Отлежаться не удалось. На попутной машине (мать, как всегда, нагрузила картошкой) поднялся на трассу и отсюда, более или менее благополучно, на троллейбусе добрался домой. Потом, согнувшись пополам от боли, пошел голосовать… за себя. Во втором бюллетене (партийном) оставил блок «Россия», хотя, конечно, зря. В третьем бюллетене вычеркнул всех кандидатов в Верховный Совет Украины. В четвертом, - вопросы к референдуму, инициированному Мешковым: возвращение к Конституции 6 мая 1992 гола, двойное гражданство и законодательная сила Указов Президента Крыма, - отметил все «да».

После этого навалилась страшная усталость и все стало безразлично...

На улице опять шел дождь.

У меня, похоже, было отравление. Пришлось усиленно заняться самолечением.

Ночь прошла относительно спокойно. Боль отпустила также внезапно, как пришла. Утром опоздал на занятия на час (забыл о переводе времени!). К счастью, на первую пару никто из студентов не пришел (тоже, наверняка, из-за перевода часов). Вторую пару провел нормально. Потом провел очередное заседание кафедры, после которого раздал членам редколлегии учебника, привезенные Карповой накануне из Киева «гранты Сороса». Сумма в долларах была весьма значительной. Этого, может быть, мне не следовало делать, и нужно было оставить деньги на издание учебника. Но Карпова заверила, что прохождение третьего тура давало нам право на бесплатное издание в Киеве. В этом случае мои коллеги меня бы не поняли. Для них эти две-три сотни долларов были огромными деньгами…